Мир для его сиятельства. Записки начинающего феодала - Сергей Кусков

— Клавдий, это демонстрация городу, что я — клещ. И даже хуже. Впиваюсь в вас, и хрен что сделаете! Вам реально проще откупиться от меня, сдав виновных. А иначе я начну под гребёнку мести всех подряд, за все возможные прегрешения, утягивая всё новых и новых влиятельных людей. И вы САМИ будете подписывать им приговоры.

Клавдий, иногда проще от таких отморозков, как я, откупиться, и рано или поздно до вас это дойдёт. А лично тебе уже сделал персональное предложение. Всё ещё считаешь, что не понимаю о чём речь? Не понимаю масштабов? Или струшу перед таким вызовом?

Он не ответил. Я развернулся и ушёл спать. А как проснусь — Хуану сразу дам вольную. Заслужил…

Глава 16. Эльфийские страсти

Глава 16. Горизонты аферизма, эльфийские страсти и ССО Пуэбло

«Утро» началось со скандала. Ну и что, что вечер и солнце садится: проснулся — значит утро. Просыпаешься такой, как белый человек… И подрываешься от криков, гулких ударов и зверской ругани фальцетом.

Дали отдохнуть, мать его! После ночи пришлось срочные огрвопросы решать, потом выкроил момент на пообедать, после чего, наконец, дополз до кровати, и… Четыре часа поспал, больше не дали, черти! Не дом, а проходной двор!

— Что за нах! Алё, народ, чё за xuyn'a тут происходит! — проорал я, выскочив за дверь, подсвечивая себе факелами с обеих рук.

— Ваше сиятельство… Ваше сиятельство… — Четыре девицы, вооружённые стульями, кочергой и видавшим виды декоративным щитом со стены бросились ко мне и упали в ноги. — Ваше сиятельство, защитите!

Трое побитых невооружённых воина из моей сотни (других в принципе тут нет) переминались с ноги на ногу в конце терраски. За их спинами толпилось ещё несколько человек. Солнце пока не село, но деревья в патио были высокими, и на терраске царил полумрак.

— Что происходит? Есть смельчаки мне это объяснить? — хмыкнул я и скривился.

— Дык эта… Вашсиятельство… Это не бабы, а черти в юбках! — проблеял юнец, ошалевший от произошедшего, стоящий с отвисшей челюстью и наливающимся синевой фингалом под глазом.

— Ну и их того… Дикие они! — поддержал другой, в порванном камзоле. Некрасиво порванном, драли чем-то острым.

— Я кому сказал, что они — мои гости? — зло нахмурился я. Достали. Кобели похотливые! Хоть бы тут себя держали. Ошибочка вышла, я НЕ СКАЗАЛ этого вслух. Подумал, что это «общеизвестно», раз потащил пленниц к себе в особняк. А общеизвестно у нас только то, что отдано недвусмысленным приказом. И не накажешь их теперь, придётся на тормозах спускать.

— Вашсиятельство, дык это, неправильно это всё. — Вперёд выдвинулся седоусый десятник, не участвовавший в потасовке, но наблюдавший издали. — Нельзя так. В доме полно мужиков, в походе, а вы тут два десятка баб поселяете, да трогать запрещаете. Вы или их отдельно, или нас. А так чтоб вместе, и ни-ни… — Покачал головой. — Жалованье за месяц — да и чёрт с ним, отдам. Но своё скажу — нельзя так делать. К непорядку ведёт.

Угу, а главный непорядок, что какой-то десятник-наёмник распекает как мальчишку самого сиятельного графа. И что, что тот и правда мальчишка, всё равно позорище!

Из груди вырвался тяжёлый вздох. Теперь понимаю Мериду. Умный сукин сын. Сразу занял в качестве резиденции самое блатное место в городе — портовый бордель. И проблем с воинами не имеет. Мне бы его опыт с неделю назад.

— Они! Мои! Гостьи! — отчеканил я. — Если полюбовно договоритесь, подарками отдаритесь — я не против. Но кто посмеет насильничать — вон на фронтир!

Развернулся, ушёл. Я как бы в одних портках выбежал, да «ночной» рубашке. В кавычках «ночной» потому, что это простая обычная рубашка, только домашняя, для сна. Не как у женщин.