Мир для его сиятельства. Записки начинающего феодала - Сергей Кусков

Про этот тезис слышал. Любой беглый в Лимессии становится крестьянином Лимессии. Условия — архимягкие. Феодал как бы я, да виконт Атараиск, как мой представитель, но такой эксплуатации, как за Овьедо, из-за постоянной угрозы орков там нет. А кто-то вообще живёт в вольных хуторах, и хуторяне беглых даже Атараискам не выдают. Житуха опасная, но получше, чем дома. И мои старосты на местах негласный указ имеют — тех, кто на юг бежит — не обижать. Наоборот, помогать. Они кто лично бежит, а кто и семьями. Все сеньоры королевства злятся, но сделать ничего не могут. Конечно, несколько раз легат объявлял охоту на беглых на моих дорогах, помню, как отец тогда злился. Кого поймали — вернули на север, хозяевам. Но нечасто такое было. В остальном, кроме короля, всех сеньоров мы посылаем в эротическое паломничество вне зависимости от титулов и регалий.

Но есть нюанс — беглые крепостные и в Лимессии становятся крепостными. Правда, моими. Отсюда и весь сыр-бор с королевским советом и феодалами всего королевства. Я в их глазах — вор. Они, дескать, налог платят на содержание воинов на границе, а я ещё дополнительно и крестьян ворую. Но проблема в том, что поток беглых не такой и большой, не стоит обольщаться словами народовольцев.

Ах да, тех, кто бежит на север, мои приграничные бароны ловят и вешают. Дорога открыта только в один конец — на юг. К оркам.

— Вот я и разумею, — продолжал тавернщик, а таверна его была на одном из фронтиров, он тему лучше всех знал, — а что если освободить всех крестьян Лимессии? И из них организовать особые, Лимессийские легионы лимитанеев? И дать им полный отвод по налогам. Дескать, вот вам все условия, только границу защищайте.

— Полный отвод — это сильно круто, — покачал я головой.

— Да вот, сеньор граф, — Олаф протянул пергамент, — мы тут прикинули, что ежели брать только косвенные налоги, не так уж и плохо получится. Лимессия убыточна всё равно будет. Но только эти средства не на наёмников уйдут, а на своё ополчение. Которое будет воевать не за сеньора, а за себя и за семьи.

— Оно ведь, вашсиятельство, — а это надвинулся помощник бургомистра, — крестьянин почему плохо воюет? Почему любое ополчение из крестьян разбегается, до поля битвы не дойдя? А зачем ему это надо? Дома хлеб не сеян/не убран. А став свободным, получив ответственность и оружие, они драться станут, что те степные львы!

Всё же молодцы мужики. Не зря ездили. Не зря я решил на местных философов поставить. И ведь это их собственные мысли! Я не при делах! Кажется, я непроизвольно заулыбался, и народовольцы, видя реакцию, расслабились — ждали, что засмею или обругаю.

— А хлеб, который лишний будет, можно у Кривого Ручья пошлиной обкладывать, — продолжил Олаф, сверяясь с пергаментом. Лишнее у вас? Продать хотите? Дык, платите. Без налогов его вам только для себя выращивать дозволяется. По-моему, логично.

— Это мы обдумаем с моим квестором, — кивнул я. — Итак, три вида легиона. Лимитанеи, ополчение и комитатенсы. Так?

— Истинно, вашсиятельство! — в один голос гаркнули народовольцы. Затем, переглянувшись, продолжил самый старший из них летами, тавернщик.

— Вот что мы прикинули, вашсиятельство. Чтобы не было как у августов, комитатенсам платить нельзя. Надо одевать и обувать за свой счёт, кормить, давать долю в добыче, давать подарки, но только не регулярное жалование. То есть вам надо создать несколько сотен личного ополчения, дружин, как у баронов. Мы видели в Пуэбло, как строят на реке, готовят реку к постановке мастерских. Про это вы и без нас докумекали, потому прошу не издеваться над стариками, ибо мы только предложить такое вот хотели.

— Продолжайте, орлы! — попытался я смягчить ситуацию. — Правильные мысли разным людям могут одинаково приходить. Именно потому, что они — правильные. Другого выхода нет. Просто я хочу посмотреть, насколько ваши мысли с моими совпали. Не издеваюсь я, а просто сравниваю.

Убедил. А то ну их эти стариковские обиды.