Лебедев всю дорогу корил себя за то, что едва не погубил их всех. Ну, что за манера кричать врагам, чтобы они сдавались? Только демаскировал себя и остальных краснофлотцев. И, если бы не погибший Петя Ефимов, который не растерялся и спас товарищей ценой своей жизни, все они могли погибнуть. А нужно было, увидев бегущих немцев, просто тихонько залечь и расстрелять их из двух пулеметов. Но, не выработан еще необходимый боевой опыт, а нужные рефлексы еще не впитались в кровь, вот и свалял Сашка дурака. Впредь он решил действовать на фронте гораздо осторожнее.

Чтобы не отстать от морпехов, корректировщики двинулись напрямик, быстро выйдя к реке. Тут их взорам предстала страшная картина. На лужайке возле речки на деревьях висели повешенные. Трое мужчин и одна женщина в гражданской одежде. На каждом из них висели таблички с надписью корявыми буквами по-русски: «комиссар». А в дальнем конце этой же лужайки лежали трупы расстрелянных в форме политруков. Заниматься похоронами краснофлотцы не имели возможности, но они аккуратно сняли повешенных с деревьев, забросали тела ветками и выкинули в реку страшные таблички.

На этот раз через речку пришлось переправляться вброд. Она хоть и оказалась неглубокой, но ноги промокли у всех. Спасало положение только то, что день обещал быть теплым и солнечным. Возвращаться в сторону Паланги казалось легче, ведь они уже знали эту дорогу. За рекой все также продолжали падать немецкие снаряды в районе станции. Немцы били из дальнобойных пушек, думая, что станция занята советскими морпехами, в то время, как там не было никого. Так что тяжелые снаряды просто крошили в труху все, что еще уцелело после пожара. Например, на глазах у Лебедева и его товарищей разнесли на кирпичи тот самый вещевой склад, в котором они сидели перед броском к монастырю, оказавшемся, практически, бессмысленным.

Они обошли сектор разрывов подальше и снова оказались на окраине, на позициях батальона Силина. Тут заговорила рация группы с эсминца «Карл Маркс». Корректировщикам предписывалось отходить последними, вместе со штабом батальона арьергардного прикрытия. Получалось, что они не только начинали десант самыми первыми, но и отходить будут самыми последними.

Тем временем, бой за центр города, прекратившийся на какое-то время, перерос в артобстрел. Отведя свои силы на безопасное расстояние, немцы начали бить по территории монастыря из дивизионных орудий, считая, что там в подвалах засели морпехи. А они уже оттуда ушли. Переправившись за речку и рассредоточившись, морская пехота двигались обратно в сторону Паланги. Лишь батальон майора Силина и корректировщики Лебедева оставались на позициях. Они должны были прикрывать отступление, в том числе, и с использованием флотской артиллерии, если потребуется.

Через полчаса артобстрел прекратился, и немцы пошли в атаку на центр Кретинги. К этому времени основная масса морских пехотинцев уже покинула городок. И только бойцы комбата Силина оставались на позициях, впрочем, затаившись и никак пока себя не проявляя, окопавшись по пригородным перелескам. Еще через полчаса немцы, осторожно продвигаясь, снова заняли центр Кретинги, втянувшись обратно в городок. И сразу же получили новую порцию залпов с кораблей эскадры. Что, конечно, вызвало у них некоторое замешательство. Солдаты вермахта слишком поздно поняли, что попали в огневую ловушку, и что никаких советских морпехов в городке давно уже нет.

Немцы бросились в погоню через речку, но и речка вся уже давно оказалась пристрелянной. На ее берегу снаряды, посланные советской эскадрой, тоже поубивали много людей в униформе цвета фельдграу. А, когда немецкие пехотинцы, которым повезло через речку перебраться, все же двинулись от нее к железной дороге, то попали на этот раз под минометный обстрел арьергардного батальона под командованием Силина.