— Уверяю вас, вы не пожалеете о том, что решили заключить с нами мир.

— Соглашусь с вами, — пробормотал Сильвий. Любопытно, кстати, каким образом Эдмер научился так хорошо говорить на чужом языке? — Вы действительно собираетесь ехать в Приграничье в полном одиночестве, даже без слуг?

— Мне не нужен камердинер для того, чтобы содержать себя и свои вещи в порядке. Я привык обходиться малым. Кучер тоже не требуется, я отправлюсь верхом. К тому же, мою невесту ведь тоже никто не сопровождал. Она не взяла с собой даже личную горничную, верно?

— Таково было условие, — развёл руками король. — Оборотни не любят принимать у себя чужих. Достаточно и того, что согласились на саму девушку.

— Это ведь придворный маг вам посоветовал отправить её именно в Приграничье?

Сильвий Первый кивнул, с раздражением скрипнув зубами. И всё-то он знает! Поскорее бы в самом деле отправлялся за своей невестой, а затем прочь из страны!

* * *

«Рассказать Арнульву!» Эта мысль преследовала её, пока Мелисса снова и снова перечитывала строчки из письма неизвестного ей человека. До сей поры её будущий жених не имел имени, однако сейчас оно у него появилось. Если согласие короля уже получено, а у родителей его наверняка даже не спросили, то её мнением и вовсе никто интересоваться не станет. Кому какая разница, что на душе у разменной монеты?

Сердце сжималось от боли. Совсем ведь ненадолго она позволила себе быть обычной девушкой, поверить ласковым словам и тёплым руками, помечтать немного о любви, о счастье. Напрасно. Знала же, что потом будет ещё хуже, ещё тяжелее. И ответ Ясноокой, которой молодой оборотень собирался задать вопрос на празднике, ничего не изменит.

А может ли вообще что-то перемениться в этой ситуации? Её судьба словно написана рукой не доброй и справедливой Великой Богини, как о ней говорилось в сказаниях, а какого-то злого насмешника. Сначала лишили права жить дальше так, как полагалось девушке её происхождения, отобрали саму возможность хоть как-то принять участие в выборе будущего супруга, а сейчас, когда Арнульв, взломав её сопротивление, точно лёд по весне, ворвался в её сердце, напомнили о том, что ей не следовало даже мечтать.

Вдруг подумалось, что остальные оборотни, должно быть, будут рады, что чужачка скоро покинет их замок и земли. Надо сообщить Лейдульву о письме. Совсем недолго выпало ей погостить в этих холодных краях, и всё же отчего-то казалось, будто тут прошла целая жизнь. Слишком многое изменила одна встреча. Сегодняшний день перестал походить на вчерашний, потому что во вчерашнем не было Арнульва, и ей самой больше не дано стать прежней. Уезжая из Приграничья, она унесёт с собой воспоминания о его губах, взгляде, голосе. То, что у неё никто и никогда не отнимет.

Мелисса выпрямилась, привела в порядок одежду, снова уложила волосы. После здешней воды они стали мягче и нежнее, напоминая тончайший шёлк. Расчёсывая их, она снова возвращалась в воспоминаниях к тому, как смотрел на неё Арнульв…

«Я должна быть сильной», — сказала себе Мелли. Сейчас, когда она лишилась родительской поддержки, рассчитывать не на кого. Не на кого, кроме самой себя.

Спустившись вниз, девушка встретила Нанну и сказала, что хочет увидеться с Лейдульвом.

— Он может быть занят, — проворчала экономка, всем своим видом выражая недовольство своенравной гостьей, но Мелисса продолжала настаивать на том, что ей необходимо встретиться с предводителем оборотней.

— Мне нужно ему кое о чём сообщить.

— Ладно, — буркнула Нанна.

Лейдульв оказался в святилище — там же, где недавно Мелли говорила с его дочерью. В суровом молчании неподвижно стоял перед статуей Ясноокой. Наверное, мысленно говорил с ней о чём-то.

Когда он обернулся и удивлённо посмотрел на неё, Мелиссе показалось, что она ненароком подглядела за чем-то очень личным.

— Простите! Я… мне… Это пришло сегодня, — несмело вымолвила она, протягивая ему письмо.