Личник - Игорь Валериев (2020)

– С его слов, Тимофей Васильевич, когда он познакомился с товарищем Степаном и товарищем Иваном, то понял, что обратной дороги нет. Это были настоящие фанатики террора. Если бы он отказался после того, как узнал, что им придётся сделать, то его, вернее всего, убрали бы свои же.

Я недоверчиво хмыкнул, хотя и подумал про себя, что такое было бы возможным.

– Тимофей Васильевич, я думаю, так и было бы. Из показаний Белкова я понял, что в эту боевую группу вошли как бы два поколения революционеров. Первое – молодёжь, это Белков и товарищ Николай. Последний должен был бросать бомбу в цесаревича. В общем, расходный материал. Товарищ Пётр – вы правильно тогда определили роли – был химиком, который должен был изготовить бомбы. А товарищ Иван его охранял. Эти товарищи, как и товарищ Степан, из первого поколения революционеров-народовольцев. По показаниям Сергея Ивановича, все в возрасте от сорока пяти до пятидесяти лет. Имели отличные навыки по конспирации, изготовлению бомб, жизни на нелегальном положении. Все знали несколько языков, уверенно владели оружием. По стрельбе из винтовки Белкова натаскивал товарищ Иван. По его мнению, Иван из бывших офицеров. Также хорошо владел револьвером и кинжалом.

Савельев замолк и сделал пару глотков уже почти остывшего чая, после чего продолжил:

– Я помнил о вашей просьбе выяснить причину, из-за которой была убита Дарья Ивановна. Из всех допросов Белкова на эту тему у меня сложилась следующая гипотеза, верная или нет, не скажу. Подтвердить её теперь некому, – штабс-ротмистр допил остатки чая и, отставив стакан в сторону от себя, решительно произнес: – Тимофей Васильевич, вы слышали о Гесе Гельфман?

– Да, Владимир Александрович. Генерал Черевин во время обучения давал мне для ознакомления материалы дела первомартовцев. Её приговорили к смертной казни, но из-за беременности та была отсрочена. А после родов Гельфман умерла от родильной горячки в тюрьме.

– Если кратко, то всё верно. На суде так до конца и не было установлено, чьей гражданской женой была Геся Гельфман, то ли Саблина, то ли Колодкевича. Один застрелился при задержании. Второй уморил себя голодом в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Родившаяся дочь умерла через несколько месяцев. К чему я вам всё это рассказываю, Тимофей Васильевич, – штабс-ротмистр пожевал губами, как это он всегда делал, когда был взволнован. – У Колодкевича, насколько я помню, был родной брат Иван Николаевич. И, по-моему, он и был товарищем Иваном. Такие выводы я сделал из нескольких фраз Ивана, о которых рассказал Белков.

– Владимир Александрович, получается, что убийство Дарьи было местью мне? – я удивлённо посмотрел на Савельева. – Как-то я мелковат для мести революционеров, которые нацелились на цесаревича!

– Тем не менее я отвечу положительно, Тимофей Васильевич. Товарищ Иван чудом остался жив при взрыве дома, где в отсутствие хозяина товарищ Пётр готовил бомбы на основе нитроглицерина. Буквально за пятнадцать минут до этого непредвиденного события Пётр отправил его за молоком, так как немного отравился парами кислоты. Возвращаясь от соседей через два дома с молоком, Иван увидел, как Михайлов и трое городовых входят в дом, потом услышал выстрел, взрывы. У товарища Ивана небольшая контузия, ушибы и порез на щеке под левым глазом.