Личник - Игорь Валериев (2020)

Андрей Николаевич встретил меня радостно. Особенно ему было приятно увидеть свой подарок с Анненским темляком на мне. Ещё вчера было понятно, что ему и его жене, можно сказать, повезло. Было множество мелких порезов сзади на голове и шее. Крупные осколки, слава богу, пролетели мимо супружеской четы. Так что барон Корф, несмотря на то что шея и голова были замотаны бинтами, уже рвался на помощь Николаю, волнуясь, как бы тот не наделал ошибок. Пришлось записать кучу наставлений и дать обещание, что немедленно всё передам наследнику престола.

К Чернову в палату в лазарете не пустили. Состояние его было не простым. Хотя он ещё вчера пришёл в сознание, но сегодня его мучили сильные головные боли, тошнота и рвота. Как отметил Любарский, который вышел ко мне, у Александра Михайловича наблюдаются сильные головокружения, особенно при поворотах головы, небольшая амнезия, нарушения слуха и речи. Так что не до разговоров.

Всё это доложил Николаю. Получил задачи на следующий день. Проверил, как несут службу амурцы, своих братов. Напомнил, что завтра вечером собираемся у меня. Обсудил вчерашнее происшествие с пришедшими ко мне «на огонёк» офицерами конвоя. Пропустили внутрь по чашке шустовской водочки, которая осталась со вчерашнего дня и которую принёс в кабинет для снятия стресса. Отметили, что из чашки водка хоть и пьется, но надо в кабинете иметь более подходящую посуду. Повторили чайную церемонию и разошлись по домам. На дежурстве остался сотник Вертопрахов – командир амурского взвода.

Дома получил небольшой выговор за запах алкоголя, был накормлен, напоен, только чаем, и уложен баиньки. Заснуть сразу не получилось. Ну, дело-то молодое. С утра после завтрака, напомнив Дарье, что сегодня вечером на ужин придут браты, направился сначала в полицейское управление. Банкова там не застал, но от Волкова Ивана Николаевича, который числился секретарём, узнал все новости, в которых для меня ничего интересного не было. По третьему человеку из горе-купцов была полная тишина.

Савельев, до которого добрался следующим, сообщил мне, что дед Максимка после двухдневного общения с Бекхэмом сильно сомневается, что тот англичанин. В том, что он не охотник, старый эвенк уверен точно. Так, неплохой стрелок. Дед и этот, предположительно липовый сэр, вчера на военном стрельбище немного попрактиковались. Поэтому штабс-ротмистр хочет сегодня пригласить Бекхэма на беседу. Попугает иностранца, или всё-таки революционера, своим синим мундиром сатрапа и душителя свободы.

Больше я никуда не пошёл, пускай ответственные лица занимаются нужным делом. А мы займёмся своими делами. Два дня уже ежедневную справку для наместника не подавал. А информации накопилось много. Тем более, Дан сегодня после суточного дежурства, так что писать и разбирать бумаги придётся самому. Этим и занимался, когда в кабинет влетел бледный как смерть и запыхавшийся Устин Филиппов с позывным Ус.

– Ермак, Дарью убили! – глотая воздух, с трудом произнёс он. После чего наклонился вперёд, упершись руками в колени, пытаясь восстановить дыхание.

Я застыл, оглушённый новостью. Показалось, что вокруг меня пропали все звуки. Очнулся от треска сломанного в руке карандаша. Ус всё пытался отдышаться.

– Когда? Где? Как? – пустым, без эмоций голосом спросил я.

– Пятнадцать минут назад. На рынке. Ударом ножом сзади в почку, – всё ещё глотая воздух, вытолкнул из себя Устин.

– Вдохни глубоко и выдохни несколько раз. Не торопись. А потом подробности, – медленно произнёс я, пытаясь задавить в себе даже не знаю какие эмоции. Гнев, боль утраты, жажда мщения и смерти того, кто поднял руку на мою «смелую птичку», кто лишил меня моей любви, моей пускай невенчанной, но жены.

«Что же мне с супругами так не везёт!» – подумал я, чувствуя, как лицо кривится в какой-то, видимо, жуткой гримасе. Ус вон аж два шага назад сделал.

– Готов? – я посмотрел на Филиппова, возвращая лицо в нормальное состояние. – Тогда рассказывай.