На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

Трахомыч убрал в карман блокнот с описанием дома, благо тут не один раз все было фонарщиками пройдено, и мы двинули вниз, в подвал.

— Сам уже сколько раз сюда лазил, — сказал Федька, включая фонарь и направляя луч на сырые каменные ступеньки. — А так нормально все осветить не можем. Дом сам дрянь, развалюха, а подвал под ним — как тюрьма инквизиции, даже разобрать нереально. Тут вся улица такая, даже хрен поймешь, для чего так строились.

— Хранили что-то? — предположил я, стараясь громко не говорить.

— Ага. Алмазов пламенных в лабазах каменных. Черт его разберет, тут вообще многое отличается от того, к чему привык.

— Кто бы говорил, — пробурчал я. — А наверху как?

— Без проблем, все насквозь просвечивается. Только подвалы здесь проблемные. Такую кладку разбирать никаких сил не хватит, кирпич колется, а он тоже ого-го. Вот и приходится их обходить из года в год…

— Федька, заткнуться можешь? — подал голос Трахомыч. — Если не западло, конечно.

— Трахому какую нашел? — съехидничал Федька.

— Ага, тебя. Только пристукнуть нельзя. Тихо, короче.

Подвал оказался пустым. Затхлый и сырой запах, чавкающий слой грязи под ногами, какие-то гнилые доски грудой, да и все. Даже «темной травы» не было — спокойное место. Двое осветителей все равно прошлись с мощными фонарями на шестах, засовывая их в самые немыслимые закоулки, и лишь когда они закончили, Трахомыч дал команду подниматься наверх. Когда поднимались, Федька сказал:

— Все равно не расслабляйся, понял? Тварь могла в соседнем подвале вылезти, ночью прошляться, не найдя добычи, и залечь уже в другом подвале. Ей даже уже все равно, если туда какой-то свет пробивается, лишь бы несильный. А по такой погоде он везде несильный.

— Часто попадаются?

— Да каждый второй выход что-то стреляем, — подумав, ответил он. — И в половине случаев как раз в таких невинных местах. Так что давай поаккуратней. И держись четко правее, на шаг назад, а то сталкиваемся на поворотах.

— Хорошо, прослежу.

Пока не поднялась вторая группа из дома напротив, нас в следующее строение Власов не пускал. Все делалось неторопливо, вдумчиво, шаг за шагом, к чему я, собственно говоря, отнесся только с одобрением — сам суеты не люблю и знаю, что половина проблем в этой жизни от спешки. Только когда обе команды выстроились на середине улицы, старший скомандовал:

— Пошли! Поаккуратней!

Второй подвал был почти близнецом первого — тоже никаких следов проникшей Тьмы, но тщательность проверки и «просветки» осталась прежней. Каждый угол, каждую щель, каждый закоулок, всюду должен был попасть свет во всей своей мощи. Так провели время до обеда, пройдя почти половину улицы. Около часу дня к нашему опорному пункту подкатила полуторка с надписью на бортах «Комендатура», и оттуда сгрузили две фляги-термоса. «Обед!» — оживился народ.

Обход прервался, все расположились вокруг машин, подставляя выданные миски под суп, оказавшийся вполне наваристым гороховым, даже с копченой грудинкой. На второе была картошка с мясом, затем чаю налили. Все добротно, жить можно.

— Перекур пять минут, потом продолжаем! — объявил Власов.

Все задымили папиросами, некурящим оказался чуть ли не я один. Как понял, тут многие закурили вроде как от нервов. То ли я один такой толстокожий, что так и не тянет подымить, то ли что другое — не знаю. Я отошел чуть в сторонку, оглядываясь по сторонам.

Как странно. Ведь совсем недалеко, рукой подать, вполне живой город, пусть грязный и побитый жизнью и временем, но именно живой, в нем есть та самая аура, сопровождающая населенные людьми места, а здесь, всего лишь в полукилометре от периметра, ощущение жизни отсутствовало напрочь. Просто камни, просто доски, просто развалины — и никакого даже остаточного следа человеческого духа.