Освободительный поход - Александр Михайловский, Александр Харников (2019)

Но следующему удару подверглась совсем другая часть полуострова. Вынырнувшие из темноты десантные планеры один за другим заходили на посадку на экспериментальный аэродром, и путь им прокладывали все те же «Бостоны», в конфигурации тяжелого штурмовика имевшие в передней полусфере четыре 23-мм пушки ВЯ-23 и четыре 7,62мм пулемета ШКАС с питанием из бомбоотсека. Любая небронированная цель, которая попадает в прицел такой «мясорубки», тут же превращается в мелкий фарш. А вот нечего было немецким техникам готовить истребители к вылету, а летчикам бежать от казармы к самолетным стоянкам. Вели бы себя поспокойнее – прожили бы на час-другой дольше, или вообще, как технические специалисты, попали в число эвакуируемых пленных.

Одновременно со ОСНАЗом ГРУ в бой вступили катерники, атаковавшие своими торпедами… доты[28].

Взрывы нескольких десятков торпед начисто вымели в достаточной степени кустарную береговую оборону, которую местное немецкое начальство принялось создавать только два месяца назад, когда с дерзкого морского десанта началась скоротечная советско-шведская война, через несколько часов закончившаяся капитуляцией, подписанной пленным шведским королем. Четыреста килограммов тротила – это вам не связка ручных гранат, которую пытался засунуть в амбразуру дзота Александр Матросов. От взрыва такого заряда в непосредственной близости весь дзот разлетится по бревнышкам, а вражеских солдат поблизости контузит так, что забудут, как их звали.

После торпедных взрывов на берег стали выскакивать легкие СВП, с которых спрыгивали бойцы советских десантно-штурмовых бригад морской пехоты особого назначения. Только находящиеся кое-где в окопах немногочисленные солдаты СС смогли оказать им хоть какое-то сопротивление, но все это было бессмысленным трепыханием, потому что рота ОСНАЗа ГРУ, заброшенная вертолетным десантом в жилую зону полигона, расположенную по соседству со сборочными цехами, уже повязала всю верхушку германских ракетчиков.

* * *

12 ноября 1942 года, 05:30. Германия, Мекленбург-Передняя Померания, остров Узедом, ракетный полигон Пенемюнде.

Гауптштурмфюрер СС и ракетный конструктор Вернер фон Браун.

Это был настоящий кошмар. Я проснулся от грохота страшных взрывов, и от того, что мой дом ходил ходуном, как во время землетрясения. Кровать подо мной тряслась, а с потолка на голову сыпался мусор. После близкого разрыва стекло на окне жалобно тренькнуло и разлетелось льдистыми осколками. Занавески распахнуло порывом холодного и сырого балтийского ветра; в комнату ворвались запах сгоревшего тола, гул моторов множества самолетов и ослепительный, ядовито-белый свет повисших над Пенемюнде осветительных бомб, от которых ночь стала похожа на день. Сначала я подумал, что это обыкновенный авианалет, и надо как можно скорее бежать в убежище. Но вскоре я понял, насколько глубоко ошибался. Авианалет на наш полигон тоже имел место, но он был не более чем отвлекающим маневром.

Немного придя в себя, я стал торопливо одеваться, потому что считал, что для офицера СС бежать в убежище в одной ночной рубашке крайне несолидно. Кое-как одевшись и поминутно вздрагивая от близких разрывов, я выскочил из дома и остолбенел от того, что предстало перед моими глазами. На парашютах спускалась протянувшаяся вдоль острова цепочка сияющие осветительных бомб, а где-то далеко в море наблюдались частые сполохи множества артиллерийских залпов. Я подумал, что вконец обнаглевшие большевики подвели к немецкому побережью свои линкоры и теперь огнем орудий главного калибра превращали испытательный полигон Пенемюнде в руины. Находящийся совсем рядом с жилой зоной Карлсхагенский военный лагерь превратился в груды пылающих развалин, среди которых с тяжким грохотом рвались крупнокалиберные снаряды. С расположенными чуть поодаль за сосновым бором и концлагерем Трассендхайдскими казармами, по-видимому, происходило то же самое: там также были видны сполохи большого пожара и яркие вспышки взрывов.