1970 - Евгений Щепетнов (2019)

– Крашеная, ясно. Мне ведь идет быть брюнеткой, так? С голубыми глазами смотрится забавно. Хотя в природе всякое бывает. Есть и такие редкие случаи, когда у белокурого человека – черные глаза, а у брюнета – светлые. А что касается молодости… ну… я тебе почти правду сказала. И бегаю я по утрам, пусть и не каждый день, и гимнастику делаю. В молодости спортом занималась, легкой атлетикой…

– Ты и сейчас молодая! – вклинился я. – Чего на себя наговариваешь?!

– Может быть… – задумалась Зина. – Иногда чувствую себя такой девчонкой! Хочется бросить все, забыть о долге – о работе, о кафедре, уехать куда-нибудь в глухое село и жить… просто жить. Ни о чем не думая, тихо, спокойно, как растение в огороде. Как птичка. Но с мужчиной! Одной-то скучно!

Она снова расхохоталась, затем снова посерьезнела:

– Все равно, что бы я ни делала – детей у меня не будет. Ничего не поможет. Да сейчас уже и поздно… возраст. Даже если бы родила – большая вероятность, что ребенок будет ненормальным. Вот подумываю: а может, и правда взять дитя из приюта? И ему радость, и мне. И что касается молодости… да, у меня еще молодое тело. И такое, что многим молодым девкам только завидовать. Я врач, я знаю, как сделать, чтобы дольше оставаться молодой. Но… не в этом секрет. Секрет в том, что моя главная беда и моя главная радость – результат одного и того же… ранения в живот, после которого я не могу иметь детей. У меня перерубило, буквально изорвало осколком маточные трубы. Их зашили, но… в общем, восстановить их нельзя. Прости, что я вываливаю на тебя эти подробности, мужчины такого не любят… но мы ведь с тобой коллеги! Друзья! А друзьям можно немного больше, чем любимым. Ну так вот, у меня есть теория, что стерилизованная женщина живет дольше и дольше сохраняет молодость. Коллеги называют это утверждение ересью, нет и статистики по данному вопросу, но вот есть у меня такая… хм… ересь, и все тут! Ты знаешь, что стерилизованные коты и кошки живут дольше тех, кто может производить котят? Ну вот…

– А внематочная беременность, она-то возможна! – обнаружил я свои познания в медицине. Писатель все-таки! – Не было у тебя внематочной?

– Не было, – пожала плечами Зинаида. – Ни разу. Слава богу! Иначе – кранты. Если ты знаешь про внематочную, должен знать и о том, что это смертельно для женщины. Вот так…

– В 1978 году родится первый человек из пробирки, – задумчиво заметил я. – Ты чуть-чуть не успеваешь! Экстракорпоральное оплодотворение – слышала про такое? Про людей из пробирки?

– В семьдесят восьмом? Небось где-то за границей?

Я кивнул.

– Я так и думала. Опыты давно ведут, я интересовалась… но пока все неудачи. Там ведь извлекают яйцеклетку, оплодотворяют и помещают в матку?

– Именно так. И у нас это делается уже давно и… ну не скажу, чтобы совсем просто, но достаточно просто. Стоит недешево, стопроцентной гарантии не дают, но получается!

– А может, мне бросить к чертовой матери эту психиатрию?! – закусила губу Зинаида. – А что! Займусь людьми из пробирки!

– Постой-ка… – остановил я ее. – Ты сказала, что трубы уничтожены. А матка? Она цела?

– Цела… – подняла брови Зина. – Ты к чему ведешь?

– А то ты не знаешь! Хотела бы ребенка – сделала бы искусственное осеменение! Это делают чуть не с пещерных времен! Только не говори, что не думала над этим!

– Думала, – нахмурилась Зинаида. – Только вначале муж был, он не хотел детей и радовался, что я не могу их иметь. А потом я осталась одна. И лет мне уже… сам понимаешь. И тут я начинаю, понимаешь ли, осеменяться! От кого?! Зачем?! Одинокая, никому не нужная… старая!

– Дура ты! – не сдержался я. – Молодая! Молодая дура!

Видимо, я сказал это громко, потому что в дальнем углу хихикнула девчонка, и парень ей что-то сказал и смущенно оглянулся, не слышали ли мы.