Спасти СССР! - Валерий Большаков (2019)

Но сегодня я бодр. Даже какой-то непонятный азарт в душе – скоро встречусь со своими одноклассниками, чьи лица помутнели в моей памяти за давностью лет, словно старые фотокарточки. В школу я собрался, как на праздник – натянул «Унгаро», а на лацкан синего вельветового пиджачка прицепил тот самый значок – красное знаменце с профилем Ильича. Помню, отлично помню, как ругал ВЛКСМ за выхолащивание коммунизма, клял за организованность и бюрократство, но вот пришла пора провожать в школу дочь, и мне стало тошно. Либералы сломали тотальную систему присмотра за детьми, разогнали пионерию с комсомолией – и потеряли поколение. Видеть не могу в дымину пьяных выпускниц или весело матерящихся девочек-шестиклассниц!

«Вернее, не мог, – поправился я. – Так что рано еще вердикт выносить. 74-й на дворе».

Учебники я собрал в стильную сумку… ну, что-то среднее между чемоданчиком и портфелем. Сегодня у нас история, русский, геометрия, физика и английский. Первый урок будет, как всегда, тематическим – учитель истории расскажет детишкам об их родном городе, чтоб знали, «откуда есть пошел Первомайск».

Я вздохнул. Это было страшно и странно – идти в школу. Мне! Предпенсионеру! Но куда деваться? Выделяться нельзя. Никто, конечно, не запрещает сдать экзамены экстерном, но кому ты нужен, шестнадцатилетний юнец? Кто будет с тобой серьезно разговаривать?

Да, в этом трудность. Проблема.

Сначала нужно окончить школу, получить аттестат и поступить в институт, проучиться долгих пять лет ради диплома и значка на грудь… Уйма, уймища времени!

А когда же спасать СССР? А на переменках! После лекций. По выходным…

– Миша, меня подожди!

Я дождался Настю, и мы вместе отправились за знаниями. Сестренка вышагивала рядом в кокетливом белом передничке, в гольфиках и с двумя пышными бантами. Ноги у Настьки длинные, и создавалось впечатление, будто строгое школьное платьице возмутительно укоротили или девчонка из него давно выросла.

«Мужчинам надо скинуться и поставить памятник тому кутюрье, который первым додумался до мини-юбок!» – подумал я.

Тяжелый портфель я у Насти отобрал, так что сестричке осталось тащить букет гладиолусов.

– Как я тебе? – поинтересовалась она и покрутилась передо мной.

– Нормально, – заценил я.

– И это все? – с преувеличенным разочарованием сказала сестренка. – Нет чтобы сказать: «Великолепно! Потрясающе!»

– Тогда тебе надо было одеть ту красную маечку, – коварно ответил я.

– Зачем?

– Она куда лучше обтянула бы твои прелести.

– Дурак! – вспыхнула Настя. – Я лифчик сняла, просто чтоб не жал! Шаго-ом…

– Марш!

…А моя родимая школа нумер двенадцать выглядела в точности такой, какой я помнил ее – тот же строгий фасад, перед ним та же статуя девочки, поливающей цветы из лейки, а из распахнутых школьных дверей накатывают запахи побелки и краски – послед летних ремонтов.

Девочки в беленьких фартучках и мальчики в того же девственного цвета рубашках сходились к школе с окрестных улиц, нагруженные портфелями и букетами. Мальчиши, вчерашние неряхи и растрепы, до одури игравшие в «войнушку», шагали наглаженные и аккуратно причесанные, а на их тонких шеях трепетали алые галстуки. Кто помладше, гордо цеплял октябрятскую звездочку, кто постарше, выделялся красными капельками комсомольских значков.

Первым мне повстречался Женька Зенков, сын офицера-ракетчика. В принципе, учеников и учениц, у которых папа военный, в школе хватало, но Жека и тут выделялся – хорошими манерами прежде всего. Зенкова даже как-то прозвали «Кадетом» за лоск и куртуазность, но кличка не прижилась.

– Привет! – завопил Жека, ломая стереотип о своей лощености. – Ничего ты вырос!

– А то! – ухмыльнулся я. Перекинув сумку в левую руку, я поздоровался с ним, с Андреем Жуковым, с Пахой Почтарем, с Дэнчиком. А тут и девчоночьи голоски зазвенели:

– Миша, привет! Как ты вымахал! А загорел как!

– Я старался!