Запрет на вмешательство - Макс Глебов (2019)

Роста особист оказался чуть ниже среднего, но с избытком компенсировал это шириной плеч и туловища, причем особо толстым он при этом не выглядел, хотя и признаков регулярных занятий спортом я в его фигуре тоже не заметил. Просто сильный от природы мужик, уже успевший частично подорвать свое здоровье куревом, алкоголем, несбалансированным питанием и достаточно беспорядочным образом жизни, что для этого времени было вполне характерно. Да и в первый месяц войны капитан, видимо, успел хлебнуть всякого, что тоже не способствовало цветущему внешнему виду.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения, – начал особист, хотя мои документы лежали перед ним на столе.

– Нагулин Петр Иванович, одна тысяча девятьсот двадцать первый, – не выдавая своего волнения, ответил я.

– Звание и часть, последний непосредственный начальник.

– Красноармеец. К конкретной воинской части не приписан. Направлялся на фронт в составе маршевого пополнения. Последний командир – сержант НКВД Иван Плужников, принявший командование после гибели в бою старшего лейтенанта НКВД Федорова.

– Почему не участвовали в контратаке, организованной старшим лейтенантом? – неожиданно переключился на другую тему капитан.

– Находился на снайперской позиции позади боевых порядков подразделения и выполнял приказ сержанта Плужникова – подавлял пулеметные и минометные расчеты противника и поддерживал атаку огнем.

– И именно в результате воздействия кинжального пулеметного огня противника контратака захлебнулась, а ваш командир погиб, так, Нагулин? – капитан привстал, опершись руками о стол, и навис надо мной.

– Совершенно верно, товарищ капитан, – на моем лице не дрогнул ни один мускул.

– Встать! Это так ты подавлял пулеметные расчеты?!

– Старший лейтенант Федоров поднял людей в контратаку именно потому, что огневые средства противника, прижимавшие наших бойцов к земле, были уничтожены или выведены из строя. Однако противник располагал значительными резервами и ввел их в бой сразу же после начала нашей контратаки. В одиночку подавить сразу три новых пулемета я просто не успел, к тому же в тот момент у меня уже почти не осталось патронов к винтовке.

– Кто отдал вам приказ покинуть боевой порядок подразделения и занять позицию в тылу?

– Сержант Плужников. Я выступил с инициативой, и товарищ сержант ее поддержал, отдав мне приказ следовать за ним на предложенную мной позицию.

– То есть ни вы, ни сержант Плужников такого приказа от старшего лейтенанта Федорова не получали и планом боя ваши действия предусмотрены не были?

– Плана боя не существовало, товарищ капитан. Столкновение с противником произошло внезапно, и мы не располагали сведениями ни о его численности, ни об огневых средствах, ни о резервах. Единственный приказ, который мы получили от старшего лейтенанта Федорова, звучал так: «По немецко-фашистским захватчикам, огонь!». Для наиболее эффективного выполнения этого приказа позиция за железнодорожной насыпью подходила плохо, и товарищ сержант поддержал своим приказом мое предложение о ее смене на более выгодную.

– Вы забываете еще об одном приказе, Нагулин, – ощерившись, произнес капитан, – а именно о приказе подняться в контратаку, который вы с сержантом не выполнили!

– Я такого приказа не получал, товарищ капитан, поскольку находился в момент его отдания вне боевого порядка нашего отряда и слышать его не мог.

– Но вы ведь видели, что ваши товарищи пошли в атаку! Или вы и это будете отрицать? – лицо капитана пошло красными пятнами. Было видно, что сдерживает себя он с большим трудом.

– Видел, конечно, – невозмутимо ответил я, чем, похоже, еще больше взбесил особиста, – и сделал все возможное, чтобы немецкие пулеметы, ударившие по нашим бойцам с опушки леса, замолчали как можно скорее. Расчеты двух из них мне удалось уничтожить, но, к сожалению, выжить это помогло лишь немногим нашим бойцам.