Запрет на вмешательство - Макс Глебов (2019)

Ситуация почти не изменилась. Немецкий батальон заблокировал подступы к лесу и отрезал его восточную часть от основного лесного массива. Нашей попытки вырваться через поле противник явно не ждал. Заслон с этой стороны выглядел довольно хилым, но вполне достаточным, чтобы парировать любой наш удар. Да и куда мы денемся в поле, даже пробившись через позиции немцев? Догонят и задавят огнем. Так что здесь немецкий командир все просчитал правильно, и основные усилия сосредоточил на том, чтобы не дать нам пробиться вглубь леса.

Немцы ничего не предпринимали уже минут двадцать, и это вызывало у меня закономерные вопросы. Понятно, что после того, как собственный бомбардировщик вывалил им на головы бомбы, немецкому командиру требовалось время для приведения своей части в порядок, но артиллерии-то никто не мешал начать ровнять нас с землей. Конечно, нужно было делать скидку на скорость принятия решений и прохождения команд, которая в этом мире была не слишком высокой. И все же полчаса – многовато даже для этого уровня развития.

Разгадка заминки, возникшей у противника, нашлась довольно быстро. Достаточно было лишь уменьшить масштаб и посмотреть на общую картину битвы в окрестностях Умани. Шестая армия генерал-лейтенанта Музыченко предприняла очередной контрудар с целью улучшить свое критическое положение. Поначалу ей сопутствовал успех, и передовым отрядам удалось захватить несколько деревень и пару важных высот. Под раздачу попали горные егеря и сто двадцать пятая пехотная дивизия вермахта, чья артиллерия как раз и должна была отрабатывать заявку на удар по нашему лесу. И теперь батареи легких и тяжелых гаубиц были под завязку завалены требованиями соединений и частей, отбивающихся от атак русской пехоты, поддержанных немногими оставшимися в распоряжении Музыченко танками. Естественно, командование дивизии задвинуло в дальний угол заявку на уничтожение прочно заблокированной и уже изрядно избитой группы то ли диверсантов, то ли окруженцев, и сосредоточило усилия на более важном деле.

Как бы то ни было, долго затишье продолжаться не могло. Немецкий пехотный батальон, пусть и понесший какие-то потери в предыдущих боях, все равно оставался очень серьезной силой. Перейди противник в решительную атаку прямо сейчас, и шансов бы у нас не было. Но немецкому командиру, видимо, очень не понравилась судьба танкистов и летчиков, и он осторожничал. На самом деле, в его распоряжении имелись кое-какие средства для того, чтобы устроить нам веселую жизнь даже без привлечения артиллерийской поддержки. Помимо девяти пехотных минометов, которые должны были у него наличествовать по три штуки в каждой роте, батальон располагал восемью более тяжелыми минометами калибра восемьдесят миллиметров. Опытный расчет мог выпускать из этого оружия до пятнадцати мин в минуту. Да, после утреннего боя рассчитывать на полный боезапас не приходилось, но кое-что наверняка еще осталось, так что немцы должны были вот-вот начать. Конечно, такой плотности огня, как артиллеристы и авиация они обеспечить не могли, но сидеть даже под таким обстрелом мне очень не хотелось.

– Нагулин, сейчас немец будет нас долбить из минометов, – услышал я голос капитана. Щеглов тоже умел заглядывать вперед и боевой опыт имел немалый, так что мы с ним пришли к практически одинаковым выводам. Нужно начинать прорыв прямо сейчас, тогда они побоятся зацепить своих. Как ты собираешься пробивать проход в их боевых порядках?

– Товарищ капитан, – поднялся я, – сколько у вас людей?

– Пятнадцать человек. Из них трое не могут идти сами. Если будем ползти – придется их тащить на плащ-палатках, ну а потом нести на носилках.