Запрет на вмешательство - Макс Глебов (2019)

Мы водили немцев кругами еще часа полтора, не подпуская их близко и внимательно следя за тем, чтобы они не приближались к медленно уползающим в лес людям Щеглова. Сами мы тоже постепенно смещались вслед за уходящим отрядом, поскольку иначе я бы не смог держать стенки «коридора», в котором двигались наши товарищи.

Последняя лента в патронном коробе MG-34 давно закончилась, да и у меня сумка с боезапасом уже показывала дно, даже несмотря на то, что я отобрал все патроны у Бориса. Правда, и немцы изрядно растеряли свой энтузиазм. Нужно иметь железные нервы, чтобы сохранять самообладание, когда вокруг падают твои мертвые или раненые товарищи, а ты не можешь даже толком понять, откуда прилетают убивающие их пули. Я сбился со счета, но даже по самым скромным прикидкам выходило, что человек сорок-пятьдесят немцы потеряли, а это почти два взвода! К тому же у противника из оружия остались одни винтовки. Раскуроченные моими выстрелами пулеметы превратились в груду бесполезного хлама. Стрелять в лесу из пехотных минометов немцы не решались, а корректировать огонь батареи, установленной в поле, они не успевали, и мы каждый раз ускользали из-под ее огня.

– Пора уходить, – сказал я сержанту, когда мы покинули очередную временную позицию. – Нашим мы дали вполне достаточно времени, и оставаться здесь дальше становится все опаснее.

– Можно подумать, до этого мы тут в полной безопасности прохлаждались, – усмехнулся Плужников.

– Тогда этот риск имел смысл, товарищ сержант, а теперь нам пора подумать о собственных жизнях, которые, напомню, в соответствии с уставом являются самым ценным, что есть в Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

– Ты опять за свое, ефрейтор?

– Опять, товарищ сержант, – кивнул я, – и повторю это еще не раз. Но ты, как мне кажется, в последние дни уже сам начинаешь понимать, что люди, вносившие эти слова в устав, не просто воздух сотрясали, а закладывали в них руководство к действию. Только почему-то многие наши командиры считают возможным эту статью устава игнорировать.

Сержант в ответ промолчал. Не знаю, о чем Плужников думал в тот момент, но выглядел он сосредоточенным и мрачным.

– Какой порядок отхода, ефрейтор? – наконец, спросил он, закрыв тем самым скользкую тему.

– Через час начнет быстро темнеть. Поэтому сейчас вы с Чежиным сначала ползком, потом просто скрытно двигаетесь на северо-запад в направлении отхода отряда капитана Щеглова. Примерно через пару километров останавливаетесь, находите укрытие, маскируетесь и ждете меня. Я еще немного поиграю тут в прятки с оккупантами, и, как стемнеет, разорву дистанцию. Ночью они нас в лесу ловить не станут. Вопросы есть?

– Может, мы лучше с тобой останемся? – предложил Борис.

– Нет смысла, – пояснил я, – во-первых, у вас нет патронов, а во-вторых, когда настанет время уходить, я сделаю это гораздо быстрее, если буду один. Вспомни наш маршбросок еще в том, первом, лесу, и ты сам поймешь, что я прав.

Сержант тоже хотел было что-то возразить, но, услышав мой ответ, передумал.

– За мной, боец! – приказал он Борису и первым пополз вглубь леса.

Оставшийся до сумерек час прошел относительно спокойно. Я очень экономно постреливал с закрытых позиций, меняя их после одного-двух выстрелов. Немцы тоже не настаивали, держась от меня на приличном расстоянии. Мины у них, похоже, закончились, а новых пока не подвезли. Артиллерия сто пятой пехотной дивизии все еще вплотную занималась заявками частей, сдерживавших уже выдыхающийся, но еще не отраженный окончательно контрудар шестой армии, так что в лесу наступило временное затишье. Мне даже не пришлось особо напрягаться, когда я решил, что пора покидать это негостеприимное место и тихо ушел на северо-запад, где в паре километров от меня вычислитель рисовал отметки Чежина и Плужникова, спрятавшихся в небольшом лесном овраге, поросшем по склонам молодыми деревьями.

Глава 9