Начало - Игорь Валериев (2019)

– Тимофей, а батька сильно ругаться будет? – нервно поеживаясь, завел разговор Роман.

– А я знаю! Он твой отец, а не мой. Но по мне, правильно ты Савину «двоечку» провел, и дальше действовал молодцом. Так что не журись, Ромка. Живы будем, не помрем.

– Тимофей, а у тебя плечо сильно порезано? Я же видел, Бурундук тебе в шею насмерть бил.

– Это кто здесь помирать собрался? И кому это в шею насмерть били? – из темноты улицы на свет из окон дома Подшиваловых вышла закутанная сверху в шаль небольшая женская фигура, одетая в светлый овчинный полушубок.

– Здравствуйте, тетя Марфа! – Ромка, втянув голову в плечи, быстро затараторил: – Мы с казаками-малолетками подрались. Афоня Гусевский во время драки хотел Тимофея кинжалом в шею ударить. Вот плечо ему порезал.

Я же, забыв поздороваться, смотрел на знахарку и любовался ее лицом, которое очень красиво выделялось на фоне заиндевевшей шали.

– Так! Пойдем быстро в дом. Посмотрю, что у тебя с плечом.

– Да с ним нормально все. Небольшой порез. Я куском холстины перетянул уже. А в доме Сычев с остальными разбирается. Им помощь действительно нужна.

– И что же вы натворили с остальными? – Марфа удивленно изогнула правую бровь. – Порезали, что ли, всех?

– Да нет, тетя Марфа. Немного побили только, – ответил Ромка.

– Там Савину Семену помочь нужно. Боюсь, у него челюсть сломана, а сотрясение мозга точно есть. Ромка немного перестарался, – вставил я.

– А много там остальных? – поинтересовалась у меня знахарка.

– Семеро. У двоих носы только разбиты. Афанасию я вывихнутую руку на место вставил уже. А четверых, включая Семена, смотреть надо. Они уже в себя прийти должны.

– Да уж, порезвились! – вздохнула Марфа. – Чему улыбаешься, Тимофей?

– Дядька Алексей точно такие же слова произнес, когда все увидел, да еще добавил: «Что старики скажут?»

– Это уж точно. Не упомню я такого случая в станице. – Женщина потерла варежкой нос. – Тимофей, ты иди ко мне домой, я, когда вернусь, осмотрю твое плечо, и надо поговорить с тобой. А ты, Роман, иди домой и расскажи все отцу. Если у Семена действительно сломана челюсть, то могут быть неприятности. Савин за своего сынка-оболтуса кому хочешь со своими деньгами сложности устроит.

Сказав все это, Марфа ушла в дом, а мы с Романом пошли выполнять ее указания. Придя к Марфе-Марии домой и сняв верхнюю одежду, я зажег в комнате от лампадки стоящую на столе свечу и стал рассматривать комнату, пытаясь по предметам определить характер хозяйки. За этим занятием меня и застала быстро пришедшая домой знахарка.

– Жилье мое рассматриваешь? – разматывая шаль и кидая ее вместе с полушубком на кровать, спросила Мария. – Ну и ухари вы с Ромкой! Это надо же так отделать казачков! Над ними же вся станица теперь потешаться будет. Хотели молокососов на улицу выставить, а их как малых детишек отшлепали. Подшивалов до сих пор в себя прийти не может. Ходит по комнате и бормочет: «Порезвились, мля, вот это порезвились, мля, Тимоха с Ромкой!» А дальше загибы в три колена. Я и то много слов новых узнала. А уж чего только во время врачевания казаков не слышала.

Марфа встала передо мной и, сложив руки на груди, с каким-то вызовом произнесла:

– Ну что смотришь на меня голодными глазами? Рассказывай, кто ты такой!

– Вы о чем, тетя Марфа?

– Какая я тебе тетя! Ты меня за дуру не считай. Судя по твоим глазам, я тебе в дочери гожусь. Ты думаешь, я не отличу взгляд мужика, имевшего много женщин, от взгляда влюбленного, сопливого мальчишки? Да ты взглядом своим уже разложил меня во всех мыслимых и немыслимых позах!

– Не понимаю тебя, Марфа.