Начало - Игорь Валериев (2019)

– Нет, Тимоха точно уникум! – Атаман Селеверстов развел руками, глядя на записку и деньги. – Мне шестой десяток идет. Тридцать лет в строю. Десять лет атаманствую. Больше четверного наградных ни разу не получал. А здесь за полгода восемьсот рублей. Семьсот от генерала и сто от надворного советника. Уникум! Кстати, Тимоха, а что это слово обозначает?

– Очень редкий по своим умениям человек.

– Тогда правильно тебя его высокоблагородие назвал. Ты, Тимоха – уникум! Показывай, что у тебя в мешке еще.

Я достал из мешка все книги и положил их на стол. Атаман быстро просмотрел ценники на всех книгах и озвучил, что здесь подарков еще на сто с лишним рублей. Покачал головой и с усмешкой спросил:

– Ну что, уникум, тебе еще что-то для учебы покупать надо? А то мы все уже купили и завтра с утра назад с казаками из Кузнецовской станицы собрались.

– Дядька Петро, мне бы еще несколько учебников надо, бумаги, карандашей прикупить, патронов к карабину Маузера и новый устав казачьей службы приобрести.

– И все? – хмыкнул атаман.

– Все, больше ничего не надо.

– Вот, учитесь, охламоны! – Атаман по очереди ткнул выставленным указательным пальцем в Ромку и Никифора. – Настоящему казаку надо оружие, устав и знания. А то ноют: «Батька, купи нам энту красивую финтифлюшку или энту!» А на кой хрен она им нужна, и сами не знают, лишь бы покрасоваться!

Так закончилась моя первая поездка в Благовещенск. На следующее утро, успев купить все, что я хотел, мы выехали домой в станицу, куда и прибыли, слава богу, без всяких приключений через десять дней.

Глава 9. Первая любовь

Покачиваясь в седле на Беркуте, который шел мягкой рысью, я вспоминал, как развивались события после возвращения из Благовещенска.

Разговор с Бекетовым произвел на атамана Селеверстова неизгладимое впечатление, а мое согласие обучать Ромку всему тому, что я сам знаю, сделало его покладистым при решении вопросов, связанных с нашими занятиями. Петр Никодимыч иногда только бурчал по поводу того, что Ромка теперь не вылезает из Ермаковской пади, постоянно пропадая у меня. Однако когда через пару месяцев Ромка легко ответил практически на все вопросы отца Александра, который решил его проэкзаменовать, находясь в гостях у Селеверстовых, и эти бурчания прекратились.

Отец Александр очень высоко отозвался об уровне знаний Романа, полученных за столь короткое время. И меня и покойного дядю Ивана сильно хвалил, говоря, что даже не представлял, насколько грамотен был Иван Аленин, если умудрился так многому своего племянника обучить. Но первых уважительных слов от Петра Никодимовича я был удостоен, как это ни странно, после нашей драки с Ромкой против семерых казаков-малолеток. А случилась драка, как часто бывает в таком возрасте, из-за девичьих глаз.

После боя с хунхузами, оправляясь от ранений, в станице я практически не бывал. Как выяснил от Тимохи, друзей у меня там не было. Добывание хлеба насущного в качестве подпаска у такого же казака, оказывается, опустило меня за два года по статусному положению среди казачат станицы на очень низкий уровень. Ниже были только дети из двух мещанских семей, переселившихся в станицу откуда-то с Поволжья. Тех казаки, можно сказать, за людей не считали.