Начало пути - Андрей Булычев, Тимофей Бессаренко (2020)

–Нет, самострел сейчас не работает. Этот дурачок Хлыщ, когда болты в последней засаде кидал, что-то там с ним сделал не так и, щёлкнув в последний раз, самострел уже больше уже не взводится. Отчего и получил Хлыщ обещание от Цепа, что если через седьмицу он не сможет поправить оружие, то засунут они ему его туда, куда он сам очень этого не захочет. Менять их будут и правда уже очень скоро, может быть даже меньше чем через седьмицу. И пора бы уже им в нормальную баню сходить, а то смердит ото всех как от козлов вонючих. Что-то ещё рассказывал Сверчок не умолкая не на секунду. Бурным потоком шла его речь, да недосуг уже было его слушать. И так слишком много времени было потеряно и вот – вот уже начнёт светать. Опять заткнули рот пленному и связали крепко.

Сотник построил свою дружину и утвердил окончательный план действий.

–Три лесовика Варун, Сева и Родька занимают свои позиции с луками в засидках на деревьях. И не выдают свою засаду никаким движением до самой последней развязки или команды.

Напротив двери дома ставится стенка с длинными пешими щитами. В центре её сам Андрей, с левого бока Вторак и Климент. А с правого Ивор с Филатом будут стоять. По лучникам так: с левого бока из-за конюшни работает Никодим. Справа из-за толстой сосны Азат. Дело же Митяя не высовываться, а бить из самострела по продухам и окошку, что было единственным возле входа. Можно будет работать ему и по самой двери, по верху над самыми головами нашей копейной стенки. Если успеешь, по крыше тоже можешь дать несколько выстрелов. Помнишь наверное, как в прошлый раз один «хмырь» тылами через неё ушёл.

–Подводим итог. До поры до времени наша стенка прячется в конюшне и строиться только тогда, когда я сам команду подам. А до этого мы должны сделать всё, чтобы как можно больше одиночек вырезать. Родька, на тебе дым. Как подам команду, бегом к задней стенке, поджигаешь и всё закидываешь в продухи. Шашки надеюсь готовы?

–Готовы хозяин! И Родька показал толстую кожаную сумку, где лежали пять самодельных дымовых шашек.

–Ну, вроде бы всё тогда. Помолимся. И помните ребята, что это разбойники! Что каждый из них по несколько невинных душ загубил, в том числе и девчонок, женщин и детей. Да вы и сами всё-то знаете. Что уж мне тут вам рассказывать.

–Начали!

Климент уже два часа вышагивал по двору в сторожевом тулупе Сверчка. И правда же холодно вот так то по пол ночи ходить!– подумал он про себя. Меня то вон азарт скорого боя бодрит, а этим то каково было? Скорее бы, что ли смена пожаловала или ещё кто ни будь вылез бы из избы – согреемся. Но на полянке было спокойно. Как будто не сгрудились в доме больше двух десятков разбойников, а по широкой дуге невдалеке от строений не лежали более десяти готовых к бою воинов. Вот тихо слетел с высокой сосны снег, да поскрипывал под войлочными сапогами-валенками при ходьбе.

И когда уже заалело с востока небо, а рассвет разогнал ночной сумрак на поляне… Скрипнула дверь и показался наконец то долгожданный сменщик.

–Сверчок! Иди уже спать! Да тулуп к ближе очагу повесить не забудь как вон в прошлый раз. А то там Зверун с обеда в сторожу вставать будет. Всю морду тебе разобьёт опять коли забудешь. У него же рука тяжёлая. Не то что у тебя мелкого и громко засмеялся, подходя вплотную. Вот ты закутался то! – продолжал он посмеиваться, когда разошлись в сторону воротники тулупа, и глазам открылось совсем не то лицо, которое он ожидал увидеть.

Собеседник Климента остолбенел, открыл рот и начал резко хватать им морозный воздух.

–Не надо этого! Выдохнул Клим и резко ударилразбойника кулаком в кадык. Тот уже начал оседать, когда с боку выскочили две фигуры в белых накидках и быстро утащили в лес болтающееся мешком тело.

И снова на полянке стало тихо.