Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

Моя жизнь — бесконечный кошмар. Тяжелое предчувствие не дает мне дышать. Я более не живу. Я потерял более чем жизнь, более чем счастье, более чем покой. У меня почти не осталось надежды. Если Ваша болезнь тяжела, предупреждаю: я немедленно выеду в Париж.

Б. П.

ВОКРУГ СОБЛАЗНОВ

19 июня 1796 года, до полудня

Сперва Баррас никак не соглашался.

— У нашего победителя шалят нервы, только и всего, — настаивал он.

— Поль, это серьезно. Это не просто нервы… — Я не посмела поделиться с ним опасениями, что Бонапарт безумен.

— Послушайте, с его стороны просто нелепо рассчитывать на ваш приезд к нему в армию.

— Пожалуйста, послушайте меня!

Баррас насторожился и посмотрел на меня: раньше в разговоре с ним я никогда не повышала голос.

— Если… если я не уеду в Италию, — уже спокойнее сказала я, — Бонапарт сам явится сюда. — Это был аргумент, который, я знала, мог убедить Барраса.

— В Париж? Оставит войска в разгар кампании?

Я кивнула. Да. Оставит. Он — оставит.

— За это его будет судить военный трибунал.

Я кивнула. Он погибнет. Его расстреляют.

— Странно. В своем последнем письме он мне ничего такого не писал.

Баррас посмотрел на стопки бумаг, лежавшие у него на письменном столе.

— Вот оно. — Он нашел письмо и пробежал его глазами. — Обычные дела: условия перемирия с папой.

— Бонапарт договаривается с папой?

Баррас усмехнулся:

— Высоковато замахнулся, хотите сказать?

— Это республика, которую он представляет, слишком задрала нос.

— В том-то и беда. Это-то и огорчает директоров. Бонапарт не представляет республику, но действует так, будто ему даны эти полномочия. А, вот это место. — Баррас прокашлялся и прочитал вслух: — «Ненавижу женщин. Я в отчаянии. Моя жена все не едет — у нее, должно быть, появился любовник, который удерживает ее в Париже».

Баррас с интересом посмотрел на меня.

— Итак, кто этот любовник?

— Боюсь, что единственным мужчиной, допущенным за последнее время в мою спальню, был лечащий врач. Лихорадочный жар не благоприятствует романам.

— Должен сказать, вид у вас нездоровый. Хватит ли у вас сил на путешествие?

Ближе к вечеру, Фонтенбло

— Ох! — воскликнула тетушка Дезире, увидев нас. — Я не ожидала тебя. Гортензия, ты просто маленькая дама в этом чепце! А ты, Эжен, такой красивый парень! Растете, как капуста.

Гортензия стукнула брата в ребра. Эжен схватил ее за запястье и попытался вывернуть руку ей за спину.

— Дети! — Сердито глядя на сына, я наклонилась, чтобы поцеловать тетушку. — Почему бы вам не сходить на конюшню? Посмотрите, хорошо ли заботятся о лошадях.

— Мой конюх присмотрит за вашими лошадьми, — сказала тетушка Дезире, затягивая пояс своего халата на беличьем меху.

— Детям надо прогуляться, — шепнула я, когда они бросились к дверям. — От Сен-Жермен сюда дорога дальняя. — Парадная дверь захлопнулась, тряхнув стены. — И кроме того, мне надо поговорить с вами, тетушка Дезире, с глазу на глаз.

Я опустилась в кресло рядом с диваном. Тетушка мрачно смотрела на меня поверх очков с толстыми стеклами.

— Предупреждаю тебя, Роза: у меня кончились соли.

— Вы их так и не купили?.. — Помолчав, я продолжила: — Мне придется поехать в Милан.

— В Италию? Но разве там не идет война?

— Знаю, тетушка Дезире, идет, но в том-то…

— Как же ты туда доберешься? На дорогах сейчас опасно. Даже между Фонтенбло и Парижем могут ограбить. А как же твое здоровье? Ты только посмотри, какая ты бледная!

— Я там нужна, тетушка! Мой муж…

— Женщина принадлежит своим детям! А как же наше венчание? Мы с маркизом не можем венчаться без тебя. — Тут она захлюпала носом, и я тоже приуныла. Тетушка, никогда прежде не плакавшая прилюдно, теперь то и дело принималась всхлипывать.