Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

Эжен подал мне носовой платок.

— Все хорошо, мам, — со смехом сказал он.

— Ваш сын прискакал сегодня в десять утра, в точности, как и обещал. — Бонапарт одобрительно кивнул в сторону Эжена. — Я отвез его прямо к королю Максу, безо всяких формальностей, по-семейному.

— Должен сказать, я немного нервничал.

— И?.. Как прошло? Что там было?

— Король Макс велел дочери выйти к гостям, — объяснил Бонапарт. — Она пришла, но стояла, глядя в камин. Мне даже показалось, что бедная девочка дрожит.

— Просто Августа не ожидала, что ее представят вот так, без всякого предупреждения, — объяснил Эжен.

— Продолжайте, Бонапарт, — медленно произнесла я. В голосе сына прозвучало нечто, чрезвычайно меня заинтересовавшее… Мужская нежность, забота, стремление защитить?

— Вот, собственно, и все. Мы, родители, вышли из комнаты, чтобы молодые люди могли побыть наедине.

— И?.. — Я, как малое дитя, приложила пальцы к губам.

— Августа была расстроена, мам. Сказала, что согласилась выйти за меня только в угоду отцу.

О нет!

— Я ответил, что если она действительно против, то я сделаю все возможное, чтобы свадьбы не было.

— Эжен, не может быть! — В тревоге я оглянулась на Бонапарта. Неужели мой сын не понимает, как это важно?

Бонапарт усмехнулся:

— Не стоит волноваться, Жозефина. Выходя из комнаты, Эжен и принцесса держались за руки.

— Ты… ей понравился, Эжен?

Сын застенчиво улыбнулся.

— Мы полюбили друг друга, мам.

Веселясь, Бонапарт дернул Эжена за волосы:

— Ах ты сердцеед!

Прекрасное воскресенье, 12 января

Днем прошла тихая церемония: Бонапарт усыновил Эжена и объявил его наследником итальянского трона. Они обнялись, в глазах Бонапарта я видела любовь. В глазах Каролины — совсем иное чувство.

14 января

В семь часов вечера в Королевской церкви Эжен обвенчался с принцессой Августой-Амели Баварской. Молодые не могли глаз друг от друга отвести, все мы купаемся в свете этой удивительной любви. По здешней традиции мы с Бонапартом проводили новобрачных до дверей их покоев.

— Итак… — сказал Бонапарт, прокашлявшись, — ну, кажется, всё.

Он схватил Эжена за руку и основательно ее встряхнул.

Я обняла свою невестку:

— Не могу передать, как я счастлива!

Чистая правда.

Августа посмотрела на Эжена и подала ему руку.

— Ну да, кажется, все, — повторил Эжен слова отчима.

Я расцеловала обоих и, взяв Бонапарта под руку, потянула его прочь. Взявшись за руки, мы шли по широким мраморным коридорам, и на нас сверху вниз взирали люди, изображенные на портретах вековой давности.

МЫ РАЗДАВЛЕНЫ ПОСТИГШЕЙ НАС УТРАТОЙ

27 января 1806 года, наконец-то в Париже

При виде Гортензии слезы чуть не брызнули из моих глаз.

— Ты что же, вовсе не ешь? — воскликнула я, обнимая дочку. Как она исхудала!

— Да все хорошо, мам, — заверила она меня. — Ну, рассказывай же скорее.

— Вы с Луи собираетесь сегодня увидеть Тальма в роли Манлия? — спросила я.

Прежде чем она успела ответить, за открытой дверью послышались детские голоса. Маленький Наполеон бросился в мои объятия:

— Я умею считать, бабушка!

— Замечательно, — похвалила я внука, покрывая его щеки поцелуями.

Малыш Пети подошел ко мне и шлепнулся на ковер. Я затаила дыхание, ожидая, что он заревет. Но он, цепляясь за подол моего платья, поднялся на ноги. Я взяла его к себе на колени, Маленький Наполеон встал рядом.

— Что за сокровища ты нам подарила! — растрогавшись, сказала я дочери.

Среда, 29 января