Люди и нелюди - Николай Свистунов

Укрытием беглецам в итоге послужили развалины какого–то относительно капитального здания. Кто–то залил фундамент, возможно даже пытаясь построить дом своими руками, а на него поставил сруб с деревянным черновым полом, потолком и крышей. Окон же этот человек или люди даже поставить не успели, как и провести какие–то отделочные работы внутри дома пятистенка. Все это было давно, поскольку дом не просто не был не достроен, но и начал разрушаться. Крыша в одном месте успела провалиться и перекоситься. От заборчика прихватывавшего небольшой участок мало что осталось. Всё заросло буйной растительностью.

Павлов думал затащить совсем обессилившего Бурого на чердак, но попав в дом, увидел люк в черновом полу. Оказалось что под домом закопан очередной контейнер. Они спустились туда по приставной лестнице и, закрыв люк, оказались в кромешной темноте в пустом помещении. Недолго отдохнули. Крестный уснул, а Феррум понял, что нужно действовать дальше. Им нужен был хотя бы живчик, а у них на двоих не уцелело ни одной ёмкости с напитком. Что не выпили, то потеряли во время прорыва.

Чуть поразмыслив, Василий оставил Бурого в подвале, а сам выбрался на верх, прихватив ПМ, АКСУ и большую часть имеющихся у них патронов. Пусть не самое лучшее, но привычное ещё по старому миру оружие успокаивало. С ним он, если что сможет принять короткий бой и увести возможную погоню от выбранного дома, а там либо сгинет, либо вернётся к крестному что бы выяснить, что значили его слова о том, что ему кто–то сказал, будто Феррум вытащит его из рабства.

Будучи почти спокойным и куда больше уверенным в ближайшем будущем, чем был вчера, Павлов забрался на чердак, где поглядывая за прилегавшей улицей, придирчиво осмотрел себя. Плечо, ухо, голень и ещё несколько мелких давно не кровоточащих ссадин. Ничего смертельно опасного или способного ослабить его в ближайшем будущем, но видок как у поеденного товарищами по заразе и чудом вырвавшегося пустыша. Открытые участки кожи в запекшейся крови и грязи. Шорты и майка, полученные вечером после боев на арене сейчас выглядели хуже тех, в коих он в рукопашную убивал пустыш ей вместе с погибшим Трактором. Прихваченная грязная и пованивающая полумумифицированной мертвечиной ветровка не спасала положения, и не придавали сходства даже с бомжом. По виду так и есть заражённый.

Поразмыслив о ближайшем будущем, Василий пришел к выводу, что придётся действовать грязными и аморальными методами. Феррум не знал смог бы поступить в том мире так же, но он был уже не там, а тут и да и теперешний он это был все же больше Феррум или Дядя, чем старшина Василий Павлов. Феррум был убежден, что все вокруг враги и заслуживают смерти ради исполнения его цели. Пусть не все в городе конкретные муры людоловы, но они живут под мурами. Пусть кто–то из них считает себя жертвой обстоятельств и сам лично не сделал ничего плохого, но Павлов его жертвой считать не будет. Всё кто тут не на рабском положении могли бы покинуть мурский стаб и уйти на запад или сделать что–то иное. Они же обслуживают муров добровольно. Кто–то ремонтирует машины, кто–то караулит стены стаба, кто–то предоставляет кров, но все они виновны. Он не найдёт и не будет искать тут союзников. Даже если Василий попробует — слишком велика вероятность, что его сдадут за награду.

Посидев на чердаке, Феррум так и не увидел поисковых команд, но обратил внимание на пошатывающегося мужика, выбравшегося из одного из вагонов. Одежда его была замызгана, и он походил на бомжа, но на поясе у этого маргинала помимо ножа висела фляжка. В этой фляжке по разумению Василия мог быть только живун, а он ему был нужен. Вооружение маргинала, из одного ножа и состоявшее, Павлова тоже устраивало как не опасное. В общем, он решился пойти на первое в своей жизни ограбление.