Один из нас лжет - Карен Макманус (2018)

– Черт побери! – Судя по тону, Нейт сдается и после паузы спрашивает: – У тебя он скачан?

– Ага, нажимай воспроизведение.

Мы так и делаем.

Глава 13. Купер

Пятница, 5 октября, 15.30

После школы я забираю Лукаса, и мы входим в палату к бабуле раньше родителей. Всю неделю она спала во время наших посещений, но сегодня сидит в кровати с пультом от телевизора в руках.

– Тут только три канала, – жалуется она, едва мы с Лукасом появляемся в дверях. – Можно подумать, сейчас восемьдесят пятый год. А еда так просто жуть. Лукас, у тебя конфеты есть?

– Нет, мэм, – отвечает Лукас, убирая с глаз слишком длинные волосы.

Бабуля с надеждой поворачивается ко мне, и меня поражает, какой у нее старый вид. Ну да, я понимаю, ей хорошо за восемьдесят, но в ней всегда было столько энергии, что ее возраст я не замечал. И хотя доктор сказал, что она поправляется, я понимаю, что нам очень повезет, если до повторного приступа пройдет несколько лет. А потом настанет время, когда ее не станет.

– Прости, у меня нет, – говорю я, опуская голову, чтобы не было видно, как глаза наполняются слезами.

Бабуля издает театральный вздох.

– Ну, мальчики, черт вас побери, с виду вы красивые, а пользы от вас ноль. – Она шарит на тумбочке рядом с кроватью и находит мятую двадцатку. – Лукас, сбегай вниз и купи три «Сникерса». По одному на каждого. Сдачу оставь себе и радуйся.

– Да, мэм!

Глаза у Лукаса блестят при подсчете прибыли. Он вихрем вылетает из двери, а бабуля снова откидывается на больничные подушки.

– Ох и набьет себе карманы маленький корыстолюбец, благослови его господь, – нежно произносит она ему вслед.

– Тебе сейчас уже можно есть конфеты? – спрашиваю я.

– Нет, конечно. Но я хотела узнать, как у тебя дела, мой милый. Мне никто ничего не рассказывает, но кое-что и до меня доходит.

Я опускаюсь в кресло рядом с кроватью и смотрю в пол – не решаюсь взглянуть на нее.

– Бабуля, тебе надо отдыхать.

– Купер, это был самый несерьезный приступ за всю историю кардиологии. Помеха на мониторе. Слишком много бекона съела, вот и все. Расскажи, что там с делом Саймона Келлехера. Обещаю тебе, что рецидива не будет.

Я несколько раз моргаю, представляя, будто готовлюсь подать крученый мяч: выпрямляю запястье, ставлю пальцы на внешнюю часть мяча, выпускаю его так, чтобы он прокатился по большому и указательному пальцам. Это помогает: слезы высыхают, дыхание выравнивается, и наконец я смотрю бабуле в глаза.

– Все чертовски запутано.

Она вздыхает и похлопывает меня по руке.

– Милый мой, ну конечно же.

Я рассказываю ей все. Как пущенные Саймоном слухи о нас ходят по школе, как полиция обосновалась сегодня в кабинетах администрации и допрашивала всех, кого мы знаем. И тех, кого мы не знаем. Рассказываю, что тренер Раффало пока еще не отвел меня в сторону и не спросил, не сижу ли я на допинге, но наверняка скоро спросит. Что нам заменили астрономию, потому что мистера Эйвери допрашивали двое полицейских в другом кабинете. Прессовали его так же, как нас, или он выдал какую-то информацию, я не знаю.

Я замолкаю, и бабуля покачивает головой. Она не может уложить себе здесь волосы, как дома, и они мотаются, как выбившаяся вата.

– Мне очень жаль, что ты в это втянут, Купер. Почему-то именно ты. Это нехорошо.

Я жду, что она спросит меня о допинге, но она не спрашивает. И я в конце концов говорю – осторожно, потому что после нескольких встреч с адвокатами мне кажется неправильным что-то утверждать как факт:

– Бабуля, я не делал этого. Я не принимал стероидов и не трогал Саймона.

– О боже мой, Купер! – Бабуля нетерпеливо отмахивается. – Мне ты этого мог не говорить.

Я сглатываю слюну. То, что бабуля верит мне на слово, почему-то вызывает у меня чувство вины.

– Адвокат стоит целое состояние, а помощи никакой. Никаких улучшений.