Происхождение - Дэн Браун (2018)

– Сеньорита Видаль, то, что случилось сегодня вечером, – страшный удар для Испании. И для принца. То, что вы согласились вести вечер – очень неудачное решение.

Лэнгдон внезапно услышал Уинстона:

– Профессор, служба безопасности музея просматривала записи внешних камер видеонаблюдения. Кажется, что-то обнаружили.

Лэнгдон выслушал его и махнул рукой Фонсеке, прерывая его спор с Амброй.

– Сэр, компьютер установил, что камеры на крыше музея зафиксировали автомобиль, на котором уехал убийца. Правда, машину видно лишь частично и сверху.

– Вот как? – Казалось, Фонсека удивлен.

Лэнгдон передал агенту слова Уинстона:

– Черный седан на служебной подъездной аллее… номера не читаются, поскольку съемка велась сверху… на ветровом стекле видна необычная наклейка.

– Что за наклейка? – грозно спросил Фонсека. – Мы поднимем по тревоге местную полицию, пусть ищут.

– Эту наклейку, – зазвучали слова Уинстона в голове Лэнгдона, – я не смог идентифицировать, но, сравнив изображенный на ней знак со всеми известными миру символами, нашел одно совпадение.

Лэнгдону оставалось только поразиться, насколько быстро работают электронные мозги Уинстона.

– Знак на наклейке, – продолжил тот, – повторяет древний алхимический символ – амальгамация.

Что, простите? Лэнгдон ожидал, что это будет логотип какого-то гаража или политической организации.

– На ветровом стекле наклейка с символом… амальгамации? – Фонсека, совершенно ничего не понимая, вытаращил глаза. – Здесь какая-то ошибка, Уинстон, – сказал Лэнгдон. – Зачем кому-то лепить на машину символ алхимического процесса?

– Не знаю, – ответил Уинстон. – Но это единственное совпадение, которое я нашел. Точность – девяносто девять процентов.

Фотографическая память Лэнгдона тотчас подкинула ему изображение алхимического символа амальгамации.

– Уинстон, опиши, что ты видишь на ветровом стекле.

Ответ последовал без промедления:

– Символ состоит из одной вертикальной линии, которую пересекают три короткие горизонтальные. Над вертикальной линией – перевернутая арка.

Точно. Лэнгдон нахмурился.

– А у этой арки наверху есть засечки?

– Да. Совсем коротенькие горизонтальные линии с каждой стороны.

Тогда ничего не скажешь. Это амальгамация.

Лэнгдон на минуту задумался.

– Уинстон, ты можешь прислать мне фото с камеры?

– Конечно.

– Пусть вышлет мне на телефон, – потребовал Фонсека.

Лэнгдон отправил Уинстону номер агента, и спустя несколько секунд звякнул сигнал сообщения. Собравшись вокруг Фонсеки, все начали рассматривать зернистое черно-белое фото. Это был вид сверху – черный седан на пустой подъездной аллее.

И действительно, в нижнем левом углу ветрового стекла Лэнгдон разглядел наклейку с тем самым символом, который только что описал Уинстон.

Амальгамация. Очень странно.

Недоумевая, Лэнгдон движением пальцев увеличил фото на экране телефона. Наклонился и внимательно, во всех деталях, рассмотрел изображение.

И мгновенно увидел отличие.

– Нет, это не амальгамация, – объявил Лэнгдон.

Изображение почти такое же, как в описании Уинстона, но не точно такое же. А в науке о символах разница между «почти» и «точно» – огромна. Иначе пришлось бы считать нацистскую свастику и буддистский символ совершенства одним и тем же символом.

Вот почему иногда человеческий мозг работает лучше компьютера.

– И это не одна наклейка, – продолжил Лэнгдон, – а две разные, и одна немного накладывается на другую. Нижняя называется «Папский крест». Сейчас он очень популярен.

После избрания самого либерального понтифика в истории Ватикана тысячи людей во всем мире поддерживали нового папу, рисуя и наклеивая где только можно кресты с тремя горизонтальными линиями – даже в Кембридже, штат Массачусетс.