Нож - Ю. Несбё (2019)

Во-вторых, вывод эксперта по трехмерным технологиям был ясен. Мало что можно было сказать о скрюченном человеке, вошедшем в дом Ракели в половине двенадцатого в ночь убийства. Он казался вдвое толще Харри Холе, но Фройнд пояснил: это могло быть вызвано тем, что он сильно наклонился вперед, так что пальто спереди свисало до самого пола. По этой же причине на первом снимке невозможно установить рост человека. А вот когда он выходил из дома три часа спустя, около трех ночи, то уже был значительно трезвее и прямо стоял в дверном проеме, демонстрируя себя настоящего: мужчина оказался худощавым и имел такой же рост, как Харри Холе, около метра девяноста трех. Он сел в «форд-эскорт», потом вышел, демонтировал фотоловушку, прихватил ее с собой и уехал.

В-третьих, Сон Мин получил последнее решающее доказательство от Александры Стурдза.

Серьезное, но живое лицо этой девушки выражало отчаяние, когда он перечислял ей все имевшиеся у Крипоса доказательства против Харри Холе. Потом наступило смирение. А под конец он увидел, как она сдает мужчину, которого, по ее собственному утверждению, уже отпустила. Затем он осторожно подготовил свидетельницу к тому, что у него есть совсем уж плохие новости. И сказал, что Холе погиб. Сам свел счеты с жизнью. И что, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, возможно, так было лучше для всех. К этому моменту в ее темных глазах уже стояли слезы, и Ларсен подумывал, не положить ли руку поверх ее лежавшей на столе правой кисти, казавшейся такой безжизненной, мертвой. Просто легкое, утешающее прикосновение, а потом снова убрать руку. Но он не стал этого делать. Может быть, девушка почувствовала его намерение, потому что в следующий раз подняла кофейную чашку левой рукой, а правую оставила лежать на столе, как будто приглашая его.

И насколько он мог судить, свидетельница рассказала ему все. Это укрепило Сон Мина в подозрениях, что Холе совершил убийство в состоянии аффекта и опьянения и что он действительно поначалу начисто забыл о случившемся, а потому провел последние дни жизни, расследуя собственное преступление, но потом заподозрил правду и отправился к Гюле.

Из глаза Александры выкатилась слеза, и Сон Мин протянул ей свой носовой платок. Он заметил ее удивление: наверное, она не привыкла к тому, что норвежские мужчины носят в карманах выглаженные носовые платки.

Они вышли из столовой, постепенно наполнявшейся людьми, и прошли в помещения Института судебной медицины. Александра отдала ему окровавленные брюки, которые получила от Холе, и сообщила, что предварительные результаты анализа готовы и что вероятность того, что кровь на них принадлежит Ракели Фёуке, составляет более восьмидесяти процентов. Харри объяснил ей, каким образом кровь попала на брюки: он стоял на коленях рядом с трупом, когда приехал на место происшествия, а там была целая лужа крови.

– Это невозможно, – покачал головой Сон Мин. – Когда Холе находился на месте преступления, на нем были другие брюки.

– Откуда вы знаете?

– Я тоже был там. Разговаривал с ним.

– И вы помните, во что Харри был одет?

Сон Мин подавил непроизвольное желание сказать «ну конечно» и ограничился простым «да».

Так что теперь у него имелось все необходимое. Мотив, возможность и материальные улики, которые связывали подозреваемого с местом преступления. Он прикинул, не стоит ли побеседовать и с другим человеком, с которым, как следовало из списка вызовов, в последнее время также часто общался Харри Холе, с некоей Кайей Сульнес, но решил не торопиться, поскольку они начали созваниваться только после убийства. Сейчас важнее всего было найти недостающий кусочек мозаики. Ведь, несмотря на то что у него имелось все необходимое, полная картина до сих пор не складывалась. У него не было орудия убийства.