Нож - Ю. Несбё (2019)

И он, великий тактик судебных заседаний, не мог найти ответа. Поспособствовав тому, чтобы Финне остался наедине с Алисой, Юхан автоматически сделается соучастником преступления. А если Крон будет виновен, то на руках у Финне окажется больше козырей, и тогда этот мерзавец не упустит случая выдвинуть новые требования. Да и вообще это аморально, ужасно само по себе как для Алисы, так и для него. Если только, конечно, ему не удастся каким-то образом уговорить Алису согласиться на секс с Финне, чтобы все произошло добровольно. Но возможно ли это? И что в таком случае он должен пообещать Алисе? Нет-нет, разумеется, это невозможно, настолько же невозможно, как и вариант, спонтанно предложенный Фридой при обсуждении фиктивного дела: нанять киллера, чтобы тот разобрался с Финне!

Не лучше ли ему признаться в своем грехе Фриде? Чистосердечное признание. Наказание. Искупление. Подобная мысль сулила облегчение. Но лишь ненадолго: короткий свежий порыв ветра под жарким солнцем пустыни, а потом все тот же горизонт безнадежности вдали. Жена уйдет от него, Юхан знал это наверняка. Партнерство в адвокатском бюро, победы в суде, портреты на первых полосах газет, слава, восторженные взгляды, праздники, женщины, приглашения – к черту все это. Фрида и дети – вот все, что у него было, все, чем он всегда обладал. И когда Фрида останется одна, когда уже больше не будет принадлежать ему, тогда, как довольно прозрачно намекнул Свейн Финне, она превратится в свободную добычу и этот мерзавец захочет ее заполучить. Если взглянуть на дело под таким углом, то Юхан просто обязан позаботиться о том, чтобы Фрида не ушла от него, ради ее же собственной безопасности. А это, в свою очередь, означает, что он должен пожертвовать Алисой, но тогда… ох, чертов гордиев узел! Ему необходим меч, чтобы разрубить все единым махом. Но никакого меча у него сроду не было, только ручка и умение молоть языком.

Крон вытащил ноги из-под одеяла и засунул их в тапки.

– Я сейчас вернусь, – пообещал он – не только Фриде, но и себе самому.

Юхан спустился по лестнице и прошел по коридору к дубовой двери.

Крон знал, что, когда дверь откроется, у него должен быть готов ответ Свейну Финне.

Я скажу «нет», решил Юхан Крон. И он застрелит меня. Ну и пусть.

Однако потом он вспомнил, что Финне пользуется ножом, и передумал.

Нож.

Этот подонок резал своих жертв.

К тому же он их не убивал, только калечил. Как противопехотная мина, которая наносит увечья до конца жизни; и жертвы должны прожить эту жизнь, хотя предпочли бы смерть. На террасе Финне сознался в изнасиловании девушки из Хюсебю. Дочери епископа. Это что, скрытая угроза его детям? Финне ничем не рисковал, сознаваясь в этом преступлении. Не только потому, что Крон был его адвокатом, но и потому, что срок давности уже истек. Крон не припоминал такого дела об изнасиловании, но он помнил епископа Бора, а тот, поговаривали, умер от горя, потому что его дочь утопилась в водопаде. Должен ли он позволять терроризировать себя человеку, цель жизни которого – портить жизни других? Юхану Крону всегда удавалось найти правовые, моральные, а иногда даже эмоциональные основания, чтобы зубами и когтями биться за своих клиентов. Но сейчас он сдался. Он просто-напросто ненавидел человека, стоявшего по другую сторону двери. Он всеми фибрами своей души желал, чтобы вредитель и разрушитель Свейн Финне как можно скорее умер, причем желательно мучительной смертью. Даже если Финне при этом потянет за собой в пропасть и его самого.

– Нет, – пробормотал Юхан Крон. – Я отвечу: «Нет, придурок чертовский!»

Он задумался, как правильно сказать – «чертов» или «чертовский», – и открыл дверь.