Нож - Ю. Несбё (2019)

– Поэтому вы должны задать себе вопрос: не находился ли в поле вашего зрения кто-нибудь еще? Некто, кого вы, возможно, отпустили, потому что у него имелось алиби на предполагаемое время смерти Ракели. Но теперь необходимо проверить: а есть ли у этого человека алиби в промежуток между восемнадцатью и двадцатью двумя часами?

– Извините меня, Александра. – Сон Мин поднялся и обнаружил, что забыл о салфетке, соскользнувшей на пол. – Оставайтесь и спокойно доедайте. Мне надо… У меня есть срочные дела. Мы… вы и я… давайте встретимся в другой день…

По ее улыбке он понял, что вполне может на это рассчитывать.

Отдав метрдотелю свою визитку и попросив направить счет ему, Ларсен вышел на улицу. Музыкант играл песню, которую Сон Мин слышал раньше, что-то об автокатастрофе, машине «скорой помощи» и Риверсайде, но он не интересовался музыкой. Названия песен, тексты, имена исполнителей – все это по какой-то причине не закреплялось в его памяти. Зато он помнил каждое слово, каждую привязку по времени из записи допроса Свейна Финне. Тот прибыл в родильное отделение в 21:30. Другими словами, у Свейна Финне было три с половиной часа на то, чтобы убить Ракель Фёуке. Проблема в том, что никто не знал, где сейчас находится Финне.

Ларсен с удивлением заметил, что он бежит. Почему?

Да потому, что так быстрее.

Но к чему скорость? Свейна Финне давно пытаются найти, однако до сих пор это никому не удалось.

Ну и ладно, а вот Сон Мин его непременно отыщет, потому что он лучше остальных. Ничего, он всем им еще покажет.

Уле Винтер, этот падальщик, скоро подавится своей великой командной победой.

Дагни Йенсен вышла из метро на станции «Борген». Она немного постояла, оглядывая Западное кладбище. Но Дагни не собиралась на него заходить, она не была уверена, что теперь вообще когда-нибудь сможет зайти на кладбище. Она двинулась по улице Скёйенвейен и далее по улице Монолитвейен, с которой свернула вправо. Миновала белые деревянные виллы, скрытые за заборами из штакетника. Виллы казались пустыми. Ну конечно, будний день, до обеда еще далеко. Все работают или учатся, активно участвуют в жизни, действуют. Сама же она оказалась временно припаркованной – сидела на больничном. Дагни не просила об этом, идея принадлежала ее психологу и директору школы. Они предложили ей несколько дней отдохнуть, собраться и понять, как она на самом деле себя чувствует после нападения в женском туалете. Надо же такое придумать!

Ну, теперь она, по крайней мере, знала, насколько ей, черт возьми, плохо.

Дагни услышала, как в сумке зазвонил телефон, достала его и увидела, что это опять Кари Бил, ее телохранительница. Они потеряли ее. Дагни сбросила звонок и набрала эсэмэску:

Простите, но мне надо побыть одной. Опасности нет. Сообщу, когда освобожусь.

Двадцать минут назад они с Кари Бил находились в центре города, потому что Дагни заявила, что хочет купить тюльпаны. Она настояла, чтобы сотрудница полиции подождала на улице, а сама зашла в цветочный магазин, где имелся второй выход на другую улицу. Оттуда Дагни быстро дошла до станции метро возле здания стортинга и села на первый поезд в западном направлении.

Она посмотрела на часы. Он велел ей прийти около двух, сказал, на какую скамейку сесть, а также велел одеться не так, как обычно, чтобы ее было трудно узнать. И объяснил, куда ей следует смотреть.

Это сумасшествие.