Нож - Ю. Несбё (2019)

– То, что сделал инспектор Холе, конечно, незаконно. Полиция не должна работать такими методами, – признала Катрина. – Но он пожертвовал собой ради поимки Финне.

– А заодно пожертвовал и мной, чтобы реализовать свою личную месть?

– Я уже говорила, что не собираюсь оправдывать Харри Холе за все, что он натворил, но факт остается фактом: без него Свейн Финне мог продолжать терроризировать вас и других женщин.

Дагни Йенсен медленно кивнула.

– Мне нужно вернуться и подготовиться к допросу, – произнесла Катрина. – Спасибо, что согласились помочь нам. Обещаю, вы не пожалеете.

Глава 23

– Нет-нет, вы нисколько не помешали мне, фру Братт, – сказал Юхан Крон, зажимая телефон между ухом и плечом и застегивая пуговицы на рубашке. – Значит, все три заявления отозваны?

– Как скоро вы с Финне можете явиться на допрос?

Юхан Крон наслаждался ее раскатистым бергенским «р». Вернее, тем, что собеседница не выговаривала эту букву, в ее речи был только намек на нее. Так у некоторых женщин бывает намек на юбку. Ему нравилась Катрина Братт. Она была красивой, умной и умела за себя постоять. Ну а то, что у нее на пальце имелось обручальное кольцо, – так кого это останавливало? Уж во всяком случае сам он точно не придавал значения подобным формальностям. И еще Крона немного возбуждала нервозность, звучавшая в ее голосе. Совсем как у человека, только что вручившего продавцу чемодан с деньгами и ждущего, когда дилер отдаст ему сумку с наркотиками. Крон подошел к окну, раздвинул большим и указательным пальцем пластины жалюзи и выглянул с шестого этажа на улицу Розенкранца, что шумела внизу. Было всего три часа дня, но в Осло пробки начинаются как раз в это время, поскольку у многих заканчивается рабочий день. Но разумеется, не у адвокатов. Иной раз Юхан Крон задумывался о том дне, когда нефть иссякнет и его соотечественникам снова придется вернуться в реальный мир, жить по его законам. Оптимизм говорил ему, что все будет хорошо, что люди приспособятся к новой ситуации быстрее, чем можно себе представить: достаточно посмотреть на страны, прошедшие через войну. Однако здравый смысл утверждал, что государство, в котором не существует традиций заниматься инновациями и передовыми технологиями, вернется назад, туда, откуда пришла Норвегия: на самое дно европейской экономики.

– Мы сможем приехать через два часа, – пообещал Крон.

– Хорошо, – ответила Братт.

– Тогда до встречи.

Крон закончил разговор и какое-то время продолжал стоять, размышляя, куда бы положить телефон.

– Иди сюда, – произнес голос из темноты; он подошел к женщине, лежавшей на диване «Честерфилд», и взял свои брюки. – Ну что?

– Они заглотили наживку, – сказал Крон и, прежде чем надеть брюки, проверил, нет ли на них пятен.

– Значит, это наживка? Хочешь поймать их на крючок?

– Я и сам толком не знаю. В данном случае я только следую указаниям клиента.

– Но ты подозреваешь, что здесь есть крючок?

Крон пожал плечами и огляделся в поисках ботинок.

– Поживем – увидим.

Он уселся за массивный письменный стол из Quercus velutina, черного дуба, который достался ему от отца, снял трубку стационарного телефона и набрал номер.

– Мона До, слушаю вас, – весело затрещал из динамика энергичный голос криминального репортера газеты «ВГ».

– Здравствуйте, фрёкен До, это Юхан Крон. Обычно вы звоните мне сами, но на этот раз я вас опередил. У меня есть дело, которое, как мне кажется, достойно оказаться на первой полосе вашей газеты.

– Речь идет о Свейне Финне?

– Да. Полицейское управление Осло только что подтвердило, что прекращает расследование необоснованных заявлений об изнасилованиях, которые появились в суматохе, поднявшейся вокруг моего клиента, когда его арестовали по подозрению в убийстве.

– Я могу процитировать вас?