Смерть Ахиллеса - Борис Акунин (2000)

А куда, собственно, ушел? Кроме дома на Каретном резиденту пока податься некуда. Непременно должен туда наведаться, хоть на пять минут – запасные документы прихватить, деньги, компрометаж уничтожить.

Предаваться скорби было некогда. Эраст Петрович подхватил убитого подмышки и выволок из пролетки – посадил спиной к решетке.

– Ты посиди тут пока, Клюев, – пробормотал коллежский асессор и, не обращая внимания на замерших от ужаса и любопытства прохожих, полез на козлы.

У подъезда красивого доходного дома, где на третьем этаже квартировал представитель банкирского дома «Кербель унд Шмидт», стояла знакомая эгоистка. Буланый, весь в мыле, нервно переступал на месте и мотал мокрой башкой. Фандорин ринулся в подъезд.

– Стой, куда? – схватил его за руку мордатый швейцар, но немедленно, без лишних объяснений, получил кулаком в скулу и отлетел в сторону.

Наверху хлопнула дверь. Кажется, как раз на третьем! Эраст Петрович прыгал через две ступеньки. «Герсталь» держал наготове. Стрелять два раза – в правую руку и в левую. Ванду он резал правой, а стрелял левой. Значит, в равной степени владеет обеими.

А вот и дверь с медной табличкой «Hans-Georg Knabe». Фандорин рванул бронзовую ручку – не заперто. Дальше двигался быстро, но с предосторожностями. Руку с револьвером выставил вперед, предохранитель снял.

В длинном коридоре было сумрачно – свет падал только из открытого окна, расположенного в дальнем конце. Вот почему Эраст Петрович, ожидавший опасности спереди и сбоку, но никак не снизу, не заметил под ногами продолговатый предмет, споткнулся и чуть не грохнулся во весь рост. Проворно развернувшись, он изготовился стрелять, но это не понадобилось.

Ничком, откинув одну руку вперед, на полу лежала знакомая фигура в клетчатом пиджаке с задравшимися полами. Мистика, – вот первое, что подумал Эраст Петрович. Он перевернул лежащего на спину и сразу увидел деревянную рукоятку мясницкого ножа, торчавшую из правого бока. Выходило, что мистика не при чем. Резидент был убит, и, судя по пульсирующей из раны крови, убит только что.

Фандорин азартно прищурился и пробежал по комнатам. Там был разгром: все перевернуто вверх дном, книги раскиданы по полу, в спальне белой поземкой витал пух из распоротой перины. И ни души.

Эраст Петрович выглянул в окошко, предназначенное для освещения коридора, и увидел, что прямо под ним – крыша пристройки. Вон оно что!

Спрыгнув вниз, сыщик загрохотал по железу. Вид с крыши открывался замечательный: алый закат над колокольнями и башнями Москвы, и по алому – черная рябь воронья. Но коллежский асессор, в обычное время весьма чувствительный к красоте, на чудесную панораму даже не взглянул.

Странная штука. Убийца исчез, а между тем деться с крыши ему было решительно некуда. Не на небо же улетел?

Два часа спустя квартиру в Каретном было не узнать. По тесным комнатам сновали сыскные чины, сотрудники из шифровального отдела нумеровали и раскладывали по картонным папкам все обнаруженные бумажки, жандармский фотограф делал снимки трупа в разных ракурсах. Начальство – обер-полицеймейстер, глава секретного отделения губернаторской канцелярии и чиновник для особых поручений – расположились на кухне, ибо обыск там уже завершился.

– Какие соображения у господ сыщиков? – спросил Хуртинский, отправляя в ноздрю понюшку табака.

– Картина ясная, – пожал плечами Караченцев. – Имитация ограбления. Рассчитано на идиотов. Устроили разгром, а ценного ничего не взяли. И тайники не тронуты: оружие, шифровальная книга, технические средства – все на месте. Видно, надеялись, не докопаемся.

– Ап-чхи! – оглушительно чихнул надворный советник, однако пожеланий здоровья не дождался.

Генерал отвернулся от него и продолжил, обращаясь к Фандорину: