Снеговик - Ю. Несбё (2017)

«Почему я, — думал Харри, — в отличие от Катрины Братт, не испытываю почти никакого возбуждения, почему не тороплюсь провести задержание? Оттого что точно знаю, что наступит потом?» А потом будет опустошающее осознание, что он опоздал. Нечто подобное, наверное, ощущает пожарный, глядя на дымящиеся руины. Да, но не в этот раз. В этот раз им владело другое чувство. Сомнение. Отпечатки пальцев и запись из «Стуру-центра» будут, разумеется, приняты в суде, но все равно улик маловато. Этот убийца банальных ошибок не допускал. Да и не мог Беккер быть тем человеком, который прилепил голову Сильвии Оттерсен на туловище снеговика и заморозил полицейского в его собственном холодильнике, который написал Харри: «Ты должен спросить себя вот о чем. Кто сделал снеговика?»

— Ну что? — спросила Катрина. — Будем брать сами?

— Пока ждем, когда подъедут ребята. Потом позвоним.

— А если он не дома?

— Он дома.

— С чего ты…

— Посмотри на окно в гостиной. Задержи взгляд на секунду-другую.

Она посмотрела. И увидела за стеклом большого панорамного окна белое мерцание, которое он, видимо, давно заметил. Отсвет от экрана телевизора.

Они ждали молча, и на улице было тихо. Каркнула ворона — и опять тишина. И тут зазвонил телефон Харри — прибыли машины прикрытия.

Харри коротко обрисовал им ситуацию: он не желает видеть ни одного парня в форме, пока их не позовут или они не услышат выстрел или крики.

— Отключи звук в мобильнике, — посоветовала Катрина, когда он закончил разговор.

Харри улыбнулся, сделал, как она сказала, и искоса бросил взгляд на ее лицо. Он помнил, каким оно было, когда они открыли холодильник, но теперь на этом лице не отражалось ни страха, ни волнения, только сосредоточенность. Харри сунул телефон в карман пиджака, где он стукнулся о револьвер.

Они выбрались из машины, перешли дорогу и открыли дверь. Мокрый гравий упрямо облеплял подошвы. Харри задержал взгляд на окне в гостиной и проследил за движением тени на белом ковре.

Перед дверью Катрина посмотрела на Харри, тот кивнул. Она позвонила. Изнутри донеслось требовательное «динь-дон».

Они подождали. Ничего. Ни шагов, ни теней за стеклянной дверью. Харри приложил к ней ухо — самый простой и удивительно эффективный способ узнать, что делается внутри дома, но ничего не услышал, даже звуков телевизора. Тогда он отошел на три шага назад, взялся обеими руками за край крыши над крыльцом и подтянулся, пока не увидел через окно всю гостиную. Спиной к нему на полу перед телевизором сидел, скрестив ноги, человек в сером пальто. На шишковатом черепе черным нимбом сидели огромные наушники. От них к телевизору шел провод.

— У него наушники, он ничего не слышит, — сообщил Харри, опускаясь вниз и наблюдая, как Катрина осторожно нажимает на ручку двери.

Резиновые прокладки по периметру двери с легким шорохом отогнулись.

— Похоже, нас ждали, — тихо сказала Катрина и вошла в дом.

Застигнутый врасплох Харри, беззвучно ругаясь, последовал за ней. Катрина была уже у двери в гостиную и открывала ее. Она стояла в проеме, пока Харри не оказался рядом. Сделала шаг в сторону, миновав небольшой пьедестал, ваза на котором угрожающе качнулась, но, к счастью, не упала.

До человека, сидевшего спиной к ним перед телевизором, оставалось не меньше шести метров.

На экране маленький мальчик неуверенно пытался сделать шаг, держась за палец улыбающейся женщины. Приставка DVD под телевизором сияла голубыми огоньками. Дежавю. Харри уже это видел и чувствовал это горе: так же тихо было в комнате, такая же любительская съемка семейного счастья, контраст между «тогда» и «теперь», трагедия, которая сыграна почти до конца и ждет лишь финала.

Катрина вытянула палец, но Харри и сам успел заметить.