Избранница - Джеймс Саманта (2000)

– Котенок вылакал мой шоколад! И теперь мертв!.. Вылакал шоколад, который предназначался мне… и умер! Габриэль был потрясен:

– Матерь Божия! Так ты решила, что я…

– Однажды ты уже добавлял лауданум в мой шоколад! Не станешь же ты отрицать это?

– Нет. Но тогда это было тебе необходимо. Ты тогда так переволновалась!

– Я – единственная в доме, кто пьет шоколад, Габриэль. Кажется, на этот раз меня решили успокоить навеки!

Она была не похожа на себя. Ее голосом просто кричал страх, в глазах отражалось безумие. Он потянулся к ней. Она съежилась и отшатнулась. Быстро подскочила к гардеробу и достала оттуда чемодан. Начала, не глядя, бросать туда вещи. Руки у нее тряслись.

С угрюмым выражением лица Габриэль опустил ей на плечи руки.

– Кесси, посмотри на меня! – Хотя голос его и приказывал, глаза его умоляли. – Взгляни на меня и скажи, что ты действительно веришь, что я могу намеренно причинить тебе боль. Не говоря уже о том, чтобы строить планы твоей смерти!

По ее щекам заструились слезы.

– В меня стреляли! Потом пытались украсть. А теперь еще и это! Что мне остается думать? А ты никогда не хотел жены, Габриэль! Признайся, что не хотел!

– Все это в прошлом, Кесси. Ты же мать моего сына! Бог свидетель, я скорее дам отсечь себе руку, чем позволю упасть волоску с твоей головы!

– А как насчет твоего отца? Он презирал меня, когда ты привез меня сюда. Я ничем не напоминаю его идеал… К тому же американка! Возможно, он решил, что я уже выполнила свою задачу, так что меня можно и устранить? – Она приложила ладони ко лбу. – Я не знаю, что и думать. Не знаю!

Тут она заметила на пороге спальни Эвелин.

– Помогите мне, Эвелин, пожалуйста! – Она истерично зарыдала. – Я… я не могу остаться здесь после всего, что случилось! Вы поможете мне?

– Конечно, Кесси. Я сделаю все, что в моих силах, но… – Эвелин встретилась глазами с Габриэлем, который молча кивнул в знак согласия. Эвелин стиснула руки Кесси. Те были просто ледяными. – Успокойтесь, дорогая. Послушайте, что я предлагаю. Поживите-ка с Джонатаном у меня, пока эта история как-то разъяснится… Я уверена: папа не станет возражать…

Час спустя Габриэль стоял на самом верху широкой каменной лестницы Фарли-Холла и, оцепенев, провожал взглядом карету, свернувшую в сторону Уоррентона и увозившую туда его жену и сына. Он стоял до тех пор, пока не улеглась пыль.

Эдмунд находился у широких резных дверей в гостиную:

– Боже, до сих пор не могу поверить, что ты позволил ей уехать!

Габриэль так стиснул зубы, что у него свело челюсть. Он прошел мимо отца, словно и не заметил его. Но Эдмунд не отставал от сына, следуя за ним как тень. И неодобрительно нахмурился, когда увидел, что сын налил себе щедрую порцию бренди.

– Габриэль! Ты ничего мне не хочешь сказать? Габриэль с такой силой опустил бокал на поднос, что стекло треснуло.

– Нет! – яростно прорычал он. – Но, видимо, тебе есть что рассказать мне!

– Послушай, – не смутился Эдмунд. – Ее обвинения просто смехотворны! Мало ли где котенок набил себе желудок чем-то непотребным? Откуда ей знать, было что-нибудь в шоколаде или нет? Смертельная доза лауданума! Такое может придумать только воспаленный мозг! А всем известно, что женщины после родов частенько склонны к неуравновешенности и мнительности! Я, конечно, понимаю, ты был обязан успокоить ее, но позволить ей уехать? Ведь ты только подогрел ее страхи, а они наверняка ничем не обоснованы!

– Да ну? Хочу напомнить тебе, что в Кесси стреляли, потом похищали, пусть и неудачно. Так что ее вполне могли попытаться устранить другим способом Я привез ее из Лондона сюда, думая, что смогу обеспечить здесь ее безопасность.