Избранница - Джеймс Саманта (2000)

– Вы уж извините меня, что я по привычке зову его лордом Габриэлем… Только я знала его с колыбели, и хотя он стал теперь графом, как-то странно называть его лордом Вэйкфилдом!

Кесси поневоле заинтересовалась болтовней экономки:

– А вы знали его старшего брата?

– Стюарта? Конечно, мэм. Я была личной служанкой леди Каролины – это мать Габриэля, – когда была молодой. Поэтому и попала сюда.

– Стюарт был намного старше Габриэля? – Как Кесси ни старалась, ей трудно было представить себе Габриэля ребенком.

– Кажется, на четыре года. О, они были очень разные: Габриэль и Стюарт! Матерью Стюарта была первая герцогиня – леди Маргарет. Вы, наверное, и сами это знаете.

– Д-да, з-знаю…

Кесси затаила дыхание, втайне надеясь, что миссис Мак-Ги продолжит свои воспоминания. Она не очень надеялась, что женщина проболтается о том, почему Габриэль так ненавидит своего отца. Но возможно, она расскажет нечто такое, что Кесси удастся понять этого холодного и скрытного человека, который стал ее мужем. Возможно, ей удастся заглянуть в его душу,

– Так, говорите, они были непохожими в детстве? Миссис Мак-Ги осуждающе сжала губы:

– Его светлость носился со старшим сыном. Гордился и занимался только им. А Габриэль был скорее нарушителем спокойствия. Вечно затевал нечто такое, за что ему сильно попадало. – По ее лицу пробежала смутная тень. – Я всегда говорила своему мужу Ангусу – он здесь заведует конюшнями, – что потеря матери ужасно повлияла на бедного мальчика. Они были очень близки: леди Каролина и Габриэль.

Кесси проглотила последний кусочек круассана и задала следующий вопрос, надеясь, что не покажется экономке слишком любопытной:

– А сколько лет было Габриэлю, когда она умерла?

– Кажется, восемнадцать или девятнадцать. Это была такая трагедия! И случилось все так внезапно – кто же мог ожидать подобного? Габриэль очень изменился после ее смерти. Конечно, я никогда не верила во все эти жуткие сплетни, что он пустился в разгул в Лондоне, творил там всякие глупости… – Тут экономка прикрыла свой рот. – О Боже, мэм, я совсем заболталась с вами, а ведь дела сами по себе не делаются!

Она бросила взгляд на опустевшие тарелки на подносе и одобрительно кивнула. Проворно сняв с колен Кесси поднос, она направилась к двери.

– Прикажете прислать Глорию, чтобы она приготовила вам горячую ванну?

Глаза Кесси засияли:

– Да, пожалуйста! И спасибо вам за все, миссис Мак-Ги.

Экономка широко улыбнулась:

– Не за что. Здесь все просто счастливы, что вы появились в доме!

Глория появилась в спальне почти вслед за ушедшей экономкой. Хотя Кесси и робела раздеваться в присутствии служанки, она знала, что у богатых людей так принято. Пока она купалась, Глория разложила на ее кровати новую шемизетку, нижние юбки и чулки – все вещи были приобретены только вчера у модистки. Кесси осторожно, почти со страхом потрогала воздушную ткань батиста, из которого была сшита шемизетка. Она никогда и не мечтала, что ей посчастливится когда-нибудь иметь столь изящные и красивые вещицы. Натянув белые чулки из тончайшего шелка, она застыла на месте. Сердце ее сжалось от щемящей тоски. Бесс, милая Бесс! Как же она мечтала когда-то о паре белых чулок!

– Это утреннее платье нравится вам, миледи?

Кесси медленно повернулась к Глории. Та держала платье из белого муслина, скроенное по последнему писку моды, – с завышенной талией. Два ряда очаровательных пуговиц поднимались от талии до горловины.

– Конечно, – пробормотала Кесси.

Пока Глория застегивала крючки на спине и не видела ее глаз, Кесси попыталась справиться с малодушным желанием разреветься. Она слышала, как Лилиан вчера говорила что-то насчет утренних нарядов, дневных, вечерних и платьев для прогулок… Кажется, еще что-то о бальных… Сама она ни за что не отличит одно от другого, и ее пронзил страх, что она никогда не научится таким вещам и непременно опозорится.