Стигмалион - Кристина Старк (2018)

За спиной Вильяма в полумраке коридора стояла та, что забрала его у меня. И ей для этого не пришлось прибегнуть ни к оружию, ни к хитрости. Я всмотрелась в скрытое тенью лицо. Оно было все в темных пятнах заживающих гематом. Спинку носа прикрывал большой пластырь. Она была тонкой и надломленной, как срезанный цветок. И опиралась на костыль.

Я вцепилась в перила, стараясь не потерять равновесия. Жалость, стыд за все то, что я говорила у дверей ее палаты, и острая боль в сердце выбили твердь из-под ног…

Я не сразу поняла, что падаю. Опрокидываюсь навзничь. А за спиной – только воздух и уходящий по диагонали вниз ряд ступенек.

«Отец говорил мне, мы получаем то, что заслужили, – зазвучала в моей голове песня, которую мы слушали в машине Вильяма по дороге домой из дайвинг-клуба. – Ты позволила себе быть беспечной, а теперь пришло время платить по счетам. Все ниже и ниже – вот куда мы пойдем. Но прежде, чем ты упадешь, осмелишься ли ты заглянуть им в глаза? Ведь они загонят тебя во тьму, они будут травить, пока не упадешь, они выжгут тебя до самого нутра, пока ты больше не сможешь ползти… Все ниже и ниже – вот куда мы пойдем…»[16]

Ступеньки врезались в спину, выбивая позвонки из хребта.

Но больше некому было остановить мое падение.

Вильям

32

R.A.G.E

Мне нужно было имя.

Только одно имя.

Но Айви не приходила в сознание и не могла назвать его.

Я сидел у ее кровати, со страхом ожидая окончания приемного времени. Смотрел, как вспыхивают золотом зигзаги пульса на мониторе. Считал гематомы – он ответит за каждую. Он уже не жилец.

Потом врач с бейджиком «Д-р Терри Тертл» положил мне руку на плечо и сказал: «Приходи завтра, дружище. Ты ее парень? Вильям? О’кей. Я поставлю ее на ноги, Вильям, вот увидишь. Приходи завтра».

И я ушел. Я не стал бунтовать. Нужно было копить силы. Когда она назовет имя – они понадобятся мне все до единой.

Айви всегда была бесшабашна и импульсивна. Бог напортачил и вшил в нее дерзость вместо инстинкта самосохранения. Я помню, как впервые встретил ее в баре: она не стояла на ногах и двух слов связать не могла. Какой-то тип, изображающий из себя ее парня, пытался увести ее оттуда. Но ведь у роскошной девушки с сумочкой от «Coach» и брелоком-ключом от «Мерседеса» не может быть бойфренда с гнилыми зубами и выговором гопника?

Я спросил, знает ли она его. И она сказала, что знает. Но только полчаса. И тогда я вывел ее из этого бара и решил отвезти к нам с Бекки. Она отключилась в машине, и я не мог привести ее в чувство. Пришлось менять маршрут и мчать с ней в госпиталь, где выяснилось, что если бы за нее оперативно не взялись врачи, то она, скорей всего, не очнулась бы. То, что ей подсыпали в стакан, вызвало сильную легочную недостаточность.

Это был первый раз.

Потом был второй, когда нас подрезали на скоростной трассе, и она въехала боком в бетонное ограждение. Я успел потушить пожар и вытащить ее, пока она просто сидела и смотрела в паутину трещин на лобовом стекле не в состоянии пошевелиться от шока.

Потом третий, когда она съехала с лыжной трассы, катаясь на сноуборде, и мне пришлось искать ее в снегу, пока спасатели убеждали, что там, где я ищу, ее быть не может. «Еще как может, вы не знаете Айви», – сказал тогда я и был прав: ее нашли далеко от трассы с сотрясением и сломанной ногой.

Я как чувствовал вчера, что не стоит отпускать ее в этот раз. Объясниться, заново попробовать разгрести весь тот бардак, что навалился на нас за последнее время. Но вместо этого ноги понесли меня к Долорес, и… вот мы здесь. Посреди бардака, который уже не разгребет никто.

Едва переставляя ноги, я вышел из палаты Айви, прикрыл за собой дверь и обжегся о взгляд. Взгляд обезумевших от страха и боли глаз. Долорес только что появилась в коридоре, ступая бесшумно, как призрак, – бледная-бледная, тревожная, заплаканная.