Спаси меня - Мона Кастен (2019)

Джеймс открыл рот, чтобы возразить, потом закрыл его, и морщина у него на лбу стала глубже. Наконец он медленно кивнул:

– Я понял.

Вот и хорошо. Он понял, в чем моя проблема. И мне больше не придется иметь с ним дело.

И все равно стало больно, когда я отвернулась и пошла вместе с Лин к выходу.

15

Руби

– Что с тобой? – спросила Эмбер, и я вздрогнула.

Помешивая варенье в кастрюле, я так углубилась в свои мысли, что не заметила, как она подошла ко мне сзади.

– Ничего, – сказала я немного погодя.

Папа показал на меня нераспечатанной упаковкой желатина:

– Что-то не так, тут я согласен с твоей сестрой. Можешь не притворяться.

Я закатила глаза:

– Вы бесите, вот что со мной. – Я начала мешать горячее яблочное варенье слишком быстро, и оно попало мне на руку. Я застонала от боли.

– Сейчас же под струю холодной воды, – велела мама и отняла ложку, всучив ее в руки Эмбер. Она подтолкнула меня к раковине, включая холодную воду.

– Отстаньте, дайте спокойно помереть, – проворчала я.

– Да живи как хочешь, – сказал папа. – Только ты после той пресловутой субботней поездки сама не своя, и я бы хотел знать, в чем дело.

Я только промычала. Даже дома нет покоя.

Я никогда не могла понять, отчего люди всегда проклинают понедельник. Для меня понедельник символизирует начало чего-то нового, когда намечаются планы на всю неделю. И обычно я люблю понедельники. Но сегодня меня все раздражает. Люди в школе, воспоминания о субботе, любопытные взгляды Эмбер. Даже эта маленькая капля на руке, адски обжигающая. Проклятое яблочное варенье.

Я предпочла бы забиться в комнату и тупо учила бы материал на ближайшие три месяца, но родители заставили меня помогать на кухне. При том я уверена, что это варенье – лишь предлог, чтобы вывести на разговор.

– Почему бы тебе просто не рассказать, что произошло? – Эмбер тут же подтвердила мою догадку.

– Потому что тебя на самом деле интересует не мое состояние, – ответила я. – Ты просто хочешь вытянуть что-нибудь про Бофортов.

– Неправда!

– Нет? – провоцирующе спросила я. – Значит, тебе не интересно, как у них там?

Тут она замялась.

– Почему же, интересно. Но одно не исключает другого. Я могу интересоваться и крупнейшим в Англии производителем мужской одежды, и твоим благополучием. В моем сердце есть место и для того, и для другого, сестренка.

– Какая прелесть, – сказал папа, проезжая мимо нас к плите на своей коляске. Он взял чистую ложку и погрузил в кипящее варево.

Смотреть, как он что-нибудь дегустирует, всегда одно удовольствие. Когда пробу снимаю я, это выглядит… обычно. Но когда папа – сразу видно, что он профи. Выражение его лица меняется, как будто мысленно он делит вкус на составляющие и прикидывает, чего не хватает.

Так и сейчас. Он склонил голову набок, и мы внимательно смотрели на него. В следующую секунду лицо папы озарилось, он отъехал к металлической полке, на которой стояли приправы, взял смесь с корицей и бросил пару щепоток в чугунный горшок. Запах сразу напомнил мне о Рождестве – моем любимом празднике.

– Нечего рассказывать, – запоздало ответила я, и сестра сокрушенно вздохнула. – О «Бофорте» ты знаешь все, что только можно.

– Хотела бы я взглянуть на их закроечную, – мечтательно вздохнула она и подперла подбородок ладонями.

– И тебе бы не было скучно? Ты же хочешь специализироваться на дамской одежде, – напомнил папа.

Раздался звонок в дверь, и мы удивленно переглянулись.

– Кто бы это мог быть? – спросила мама и направилась в прихожую.

– Дело же в атмосфере, папа. Посмотреть, как там работают люди, с какими материалами и выкройками – вот что было бы интересно.