Сломленный принц - Эрин Уатт (2018)

Вэл права еще в одном: Рид не лжец. Когда мы были вместе, он никогда не врал мне. Он предельно откровенно говорил мне, что планирует уехать из города сразу после окончания школы, что отношения – не сильная его сторона, что он рушит жизни людей, окружающих его.

Он не имел в виду девушек, и это был не просто юношеский максимализм. Я вдруг осознаю, что он говорил о своих родителях. Он отчаянно любил их, а они оба подвели его.

Его мать покончила с собой, оставив пятерых сыновей справляться с горем утраты. Отец топит себя в алкоголе и ужасных женщинах. Чему было удивляться, когда Рид заявил, что секс – это просто секс, что он пытался использовать его как оружие, чтобы наказать себя и других. Он следует примеру слабых родителей, но внутри него идет борьба – и именно это притягивает меня к нему.

– Ты сейчас обляпаешься, – говорит Вэл, выходя из ванной.

Я виновато вытираю рукой лицо и бегу к раковине, чтобы выплюнуть пасту и прополоскать рот. Признаться Вэл, что у меня по-прежнему есть чувства к Риду, – это одно, но признаться, что я начинаю думать о том, чтобы простить его, – совсем другое! Тем более что я не знаю, чем все может кончиться.

– Как думаешь, что сегодня окажется в моем школьном шкафчике? – спрашиваю я, встав рядом с подругой напротив шкафа. – Мусор? Испортившаяся еда? Использованные тампоны?

Вэл показывает на свой синяк.

– А это? Я будто сошла с плаката против домашнего насилия.

– Я могу замаскировать его. Не раз такое делала. – Увидев на ее лице возмущение, я спешу объяснить. – Не маме и не себе – девушкам, с которыми она работала.

– Уф.

– Знаю.

Я отворачиваюсь от шкафа.

– А давай сегодня опять пропустим занятия и наведаемся в торговый центр? Что думаешь?

Ее губы медленно расползаются в улыбке.

– Я думаю, что хочу съесть большой крендель из дрожжевого теста и замороженный йогурт.

Мы стукаемся кулаками.

– Притворимся, что заболели?

– Мы просто прогуляем уроки. Поедем в торговый центр, будем есть вкусняшки, спустим денежки с кредиток наших опекунов. Затем пойдем делать макияж в «Сефору». А потом поедем на пирс и так налопаемся моллюсков, что на нас будет клевать исключительно морская живность.

Я широко улыбаюсь ей.

– Есть, капитан!

* * *

– Как шопинг?

Я резко оборачиваюсь на звук голоса Брук. Я приготовила себе перекусить, но ее присутствие, как обычно, убивает всякий аппетит. Отодвигаю миску с кукурузными чипсами и отхожу от стола.

Брук подходит ко мне, легко двигаясь на своих десятисантиметровых каблуках. Интересно, она и на восьмом месяце, с огромным животом, все равно будет ходить на шпильках? Вполне возможно. Брук настолько тщеславна, что ее не остановит риск споткнуться и упасть, даже будучи беременной.

Да какое мне вообще дело до ее беременности? Меня и так тошнит от Брук.

– Собираешься играть в молчанку? Серьезно? – Брук смеется, подходя к холодильнику. – Я думала о тебе лучше, Элла.

Я закатываю глаза за ее спиной.

– Можно подумать, тебе интересно, как прошел мой день. Хочу избежать пустых разговоров о вещах, на которые нам обеим плевать.

Брук берет кувшин с фильтрованной водой и наливает себе в высокий стакан.

– Вообще-то, я с нетерпением ждала возможности поговорить с тобой.

Ага, конечно.

– Мы с Каллумом обсуждали вечеринку в честь меня и ребенка и решили, что будет здорово, если ее организуете вы с Диной.

Я цепенею. Она что, издевается надо мной?

– Для вас это станет отличной возможностью получше узнать друг друга, – продолжает Брук. – Каллум согласен со мной.

Еще бы. Никогда бы не поверила, что это идея Каллума. В тот день, когда меня повезли знакомиться с вдовой Стива, он еще в машине напился почти до бессознательного состояния и умолял меня не прислушиваться к словам Дины О’Халлоран.

Брук выжидающе глядит на меня.

– А ты что думаешь, милая?