Я говорил, что скучал по тебе? - Эстель Маскейм (2018)

Ее надежды рассыпались в прах: отец не способен не только извиниться, но и принять извинения. Ничего не изменится, пока не изменится он сам.

– Я подожду на улице, – сердито говорит отец.

Отодвигает стул, избегая смотреть Тайлеру в глаза, и шагает к двери. Нам видно через стекло, как он садится на стул в патио и созерцает собор.

В полной тишине Тайлер опускает руку, поворачивается к нам и неловко пожимает плечами. Он показал себя зрелым и великодушным человеком, а мой отец – полным кретином. Даже Джейми притих, хотя я не уверена, на чьей он стороне.

– Невероятно, – трясет головой Элла, и я понимаю, что она не просто огорчена, а разъярена, как пантера. – Оставайтесь здесь, – властно говорит она и встает. Обнимает Тайлера, целует его в голову и шепчет: – Я горжусь тобой.

И решительным шагом идет к двери. Мы наблюдаем за ними через окно. Элла сердито упирает руки в бедра и, очевидно, спрашивает, зачем он это сделал. Отец вскакивает на ноги, они начинают размахивать руками и закатывать глаза. Элла замечает, что мы за ними наблюдаем, хватает отца за локоть и тянет за угол, прочь с наших глаз. Она правда думает, что если мы не видим, как они ссорятся, то ничего не понимаем?

Тут Чейз поворачивается к Тайлеру и спрашивает:

– Почему он не пожал тебе руку?

Думаю, Тайлер и сам этого не знает. Он смотрит на меня, как будто я должна объяснить поведение своего отца. Я тоже не знаю. Съеживаюсь в кресле и пожимаю плечами.

– Трудно объяснить, – говорит Тайлер.

– Совсем нетрудно, – заявляет Джейми, глядя Тайлеру в глаза. – Все очень просто. Ты не нравишься Дейву. И никогда не понравишься.

Он говорит это не от злости, так и есть, и мы все это знаем. Кроме Чейза, который поднимает брови и спрашивает:

– Но почему?

– Трудно объяснить, – повторяет Тайлер.

Чейза всегда берегли от неприятной правды. Он не знает ни о своем отце, ни о том, что у Тайлера были проблемы со спиртным и наркотиками. Он не знает, что делал Тайлер в Нью-Йорке; Элла сказала ему, что тот работал промоутером.

Краем глаза вижу, что отец с мачехой возвращаются. Отец с хмурым видом стоит у двери, а Элла заходит в помещение и идет к нам, широко улыбаясь.

– Пойдемте смотреть Капитолий, – говорит она.

* * *

Мы добираемся до своих комнат только в десять вечера, и я еще никогда так не радовалась возвращению в отель. Тяжелый выдался денек. Мы побывали во множестве скучных музеев и магазинов, обедали и ужинали, гуляли по «Розовому саду мира», который не принес нам никакого мира. Тайлер весь день был какой-то тихий и старался держаться от меня подальше, возможно потому, что мой папочка то и дело бросал на него свирепые взгляды. Отец тоже постоянно молчал и выглядел как обиженный ребенок, с которым никто не хочет играть. Джейми не отрывался от телефона.

Хорошее настроение, с которым я проснулась, без следа рассеялось. Сонные и усталые, мы останавливаемся перед своими номерами и ждем, кто нарушит молчание. Это, как всегда, Элла.

– Не забудьте поставить будильники, – на автомате говорит она, заправляя за ухо прядь волос, и оглядывает нас всех. Мы стоим полукругом и внимательно слушаем. – А вообще-то не надо. Завтра воскресенье.

– Да, блин, – тихо радуется Чейз.

Отец первым вставляет в замок карточку и исчезает за дверью, даже не пожелав Элле спокойной ночи. Они толком не общаются, потому что Элла еще на него злится, хоть и старается не показывать.

– Спокночи, – бурчит Джейми и спешит за отцом.

Элла испускает тяжелый вздох, словно выдыхает всю тяжесть этого дня. Опустив голову, закрывает глаза и прижимает руки к вискам. Похоже, моя мачеха на грани нервного срыва, и неудивительно: она целый год пытается не допустить развала семьи.

Тайлер достает из кармана карту-ключ, протягивает Чейзу и подталкивает его к двери.

– Слушай, братишка, включи пока телевизор, я сейчас приду.