Город небесного огня - Кассандра Клэр (2015)

– Сумеречные охотники веками были уверены в том, что им принадлежит пальма первенства. Они не сомневаются, что мы последуем за ними, – продолжила Лили. – Теперь, когда прогремел гром, они решили укрыться в Идрисе. О нет, никакого укора, – сказала она, поймав удивленный взгляд Майи. – Я понимаю, что им надо разработать стратегию и собрать силы. Но мы… Нам хотелось бы получить некоторые преимущества в их отсутствие.

– Возможность нападать на людей? – спросил Бэт, сворачивая вдвое кусок пиццы.

– Вампиры не хуже других, – холодно произнесла Лили. – Феи любят дразнить и мучить людей, и для них лучшая забава – украсть человеческое дитё. Маги торгуют своими услугами, и я бы назвала их…

– Проститутками? – Все оглянулись на голос; в дверях стоял Малькольм Фейд, смахивая хлопья белого снега с седых волос. – Ведь вы именно это собирались сказать?

– Нет… – Лили явно пришла в замешательство.

– О, можете говорить что угодно, мне все равно, – весело произнес Малькольм. – И я ничего не имею против проституции. Напротив, я считаю, что благодаря ей развивается цивилизация. – Он снял пальто. На нем был простой черный костюм с залоснившимися локтями; в колдуне не было ничего от шика Магнуса. – И как только люди выносят снег? – сказал он, разглядывая свои явно промокшие ботинки.

– «Люди»? – огрызнулся Бэт. – Хотите сказать «оборотни»?

– Хочу сказать «обитатели Восточного побережья», – ответил Малькольм. – Ужасная погода, да? То снег, то дождь. У нас в Лос-Анджелесе все по-другому. У нас…

– Может быть, перейдем к делу? – перебила его Майя. – Лили, если все, что тебя волнует, это то, что Сумеречные охотники ополчатся на нежить, если кто-то из нас смошенничает, то ты зайдешь в тупик. Соглашение действует, и его никто не отменял. Соблюдая его, мы избежим хаоса за пределами Идриса и тем самым увеличим шансы на победу в сражении с Себастьяном. Сражении, которое…

– Катарина! – вдруг воскликнул Малькольм, как будто вспомнив нечто приятное. – Чуть не забыл, почему я заглянул сюда. Катарина просила меня срочно связаться с вами. Она в морге госпиталя Бет-Изрэйл, и она просила вас прибыть как можно быстрее. О, и она просила привезти клетку.

Один из кирпичей в стене у окна качался. Джослин проводила время, пытаясь с помощью металлической заколки выковырнуть его. Ей хватало ума, чтобы не думать, что она сможет выбраться сквозь образовавшуюся дыру, но она надеялась, что, добыв кирпич, получит оружие, – нечто, чем можно запустить в голову Себастьяна.

Если бы она могла заставить себя сделать это. Если бы не колебалась!

Она снова вспомнила маленького Джонатана. Держа его на руках, она понимала, что с ним творится что-то не то, что-то страшное и непоправимое, но не могла ничего поделать. Где-то в дальнем уголке своего сердца она продолжала верить, что его еще можно спасти.

Дверь загремела, и она вернула заколку на подобающее ей место. Это была заколка Клэри; Джослин взяла ее, когда ей понадобилось заколоть волосы, чтобы не испачкать краской. И не вернула на место. Теперь заколка напоминала о дочери, и Джослин часто держала ее в руках, чтобы почувствовать связь с Клэри.

Дверь открылась, и вошел Себастьян.

На нем была белая трикотажная рубашка, и в ней он напомнил своего отца – Валентин любил белую одежду. Но если Валентину шел белый цвет, то Себастьяна он убивал, делал еще более бледным и совсем уж непохожим на человека. Глаза казались черными точками на белой бумаге. Он улыбнулся ей:

– Мама.

Джослин сложила руки на груди:

– Зачем ты пришел, Джонатан?

Продолжая улыбаться, он покачал головой и вынул из-за пояса стилет:

– Еще раз так меня назовешь, я выколю тебе глаза.

Джослин промолчала. О, мое дитя. Она вспомнила, что младенцем он не плакал. Никогда.

– Ты с этим ко мне явился?

Он пожал плечами и окинул комнату скучающим взглядом:

– Пойдем, я тебе кое-что покажу.