Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

Гэхаловуд одержал верх. Он заговорил, очень спокойно, но его тон не оставлял места никаким уверткам:

— Прекратите этот цирк, Пратт, мне все известно. Я знаю, что вы вели следствие не так, как обязаны были вести. Я знаю, что после исчезновения девочки Тамара Куинн делилась с вами своими подозрениями насчет Квеберта и что Нэнси Хаттауэй сообщала вам о сексуальных отношениях Нолы с Элайджей Стерном. Вы должны были задержать Квеберта и Стерна, вы должны были, по крайней мере, их допросить, произвести обыск у них дома и внести все это в отчет. Самая обычная процедура. Но вы этого не сделали! Почему? Почему, а? В конце концов, у вас на руках была убитая женщина и пропавшая девочка!

Я почувствовал, что Пратт растерялся. Пытаясь вновь обрести уверенность, он повысил голос:

— Я неделями прочесывал всю округу! — рявкнул он. — Даже в отпуске! Я из кожи вон лез, чтобы найти девочку! И нечего оскорблять меня в собственном доме и ставить под сомнение мою работу! Копы с копами так не поступают!

— Вы перевернули всю землю и обыскали дно морское, — возразил Гэхаловуд, — но вы знали, что есть люди, которых надо допросить, и не допросили! Почему, черт возьми? Знали за собой вину? Какую?

Повисла долгая пауза. Я смотрел на Гэхаловуда: он выглядел очень внушительно. Он смотрел на Пратта в упор, спокойно и грозно.

— Какую вину вы знали за собой? — повторил он. — Говорите! Ради бога, говорите! Что произошло с девочкой?

Пратт отвел глаза. Он встал и отошел к окну, избегая наших взглядов. С минуту он смотрел на улицу, на жену, очищавшую гардении от сухих листьев.

— Это было в самом начале августа, — еле слышно заговорил он. — В самом начале августа этого гребаного 1975 года. Хотите верьте, хотите нет, но однажды под вечер малышка пришла ко мне в кабинет, в полицейский участок. Я услышал, как в дверь кто-то постучал, и не успел ответить, как вошла Нола Келлерган. Я сидел за столом, читал какое-то дело и никак не ожидал ее увидеть. Я поздоровался, спросил, что случилось. У нее был очень странный вид. Ни слова не говоря, она закрыла дверь, повернула ключ в замочной скважине, потом пристально посмотрела на меня и подошла. Подошла к столу, и тут…

Пратт замолчал. Он был явно взволнован и не находил слов. Гэхаловуд оставался совершенно бесстрастным; он сухо спросил:

— И тут что, шеф Пратт?

— Хотите верьте, сержант, хотите нет. Она залезла под стол. Она… Она расстегнула мне штаны, взяла мой пенис и положила себе в рот.

Я так и подскочил:

— Это еще что такое?

— Это правда. Она меня сосала, и я ей позволил. Она сказала: «Не сдерживайтесь, шеф». И когда я кончил, она произнесла, вытирая рот: «Теперь вы преступник».

Мы сидели в полном изумлении: так вот почему Пратт не допрашивал ни Стерна, ни Гарри. Потому что он сам был непосредственно замешан в этом деле, ровно в том же качестве, что и они.

Пратт облегчил свою совесть и теперь ощущал потребность выговориться. По его словам, позже был еще один минет. Но если в первый раз по инициативе Нолы, то во второй он заставил ее повторить. Он рассказал, что однажды патрулировал район в одиночку и встретил Нолу. Она пешком возвращалась с пляжа, недалеко от Гусиной бухты. Она несла пишущую машинку. Он предложил ее подвезти, но поехал не к Авроре, а к лесу Сайд-Крик:

— За несколько недель до ее исчезновения я был с ней в Сайд-Крик. Я остановился на опушке леса, там никогда никто не ходит. И я взял ее руку, положил на свой член и попросил сделать еще раз то, что она делала. Я расстегнул штаны, нагнул ей голову и попросил меня сосать… Не знаю, что на меня нашло. Я тридцать лет не могу отделаться от этого воспоминания! Я больше не могу! Арестуйте меня, сержант. Я хочу, чтобы меня допросили, чтобы меня судили, чтобы меня простили. Прости меня, Нола! Прости!