Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

— Дом Гарри сгорел.

— Знаю. Потому я и здесь. Вы не можете вернуться в Нью-Йорк.

— Почему?

— Потому что вы храбрый парень, писатель. Сколько работаю, редко когда вижу такое упорство.

— Они разворовали мою книгу.

— Да вы же ее еще не написали, книгу-то! Ваша судьба в ваших руках. Вы еще все можете сделать! У вас талант, вы творец — так садитесь за работу и напишите шедевр! Вы боец, писатель. Вы боец, и вы должны написать книгу. Вам есть что сказать, и много! А к тому же, позволю себе заметить, меня вы тоже утопили в дерьме по уши. Прокурор на скамье подсудимых, а с ним и я. Это же я ему сказал, что надо побыстрее арестовать Гарри. Думал, что неожиданный арест спустя тридцать три года собьет с него спесь. И лоханулся, как новичок. А потом явились вы, со своими лакированными штиблетами ценой в мою месячную зарплату. Я не собираюсь тут устраивать вам любовную сцену на обочине, но… Не уезжайте. Надо дожать это рассле дование.

— Мне негде спать. Дом сгорел…

— Вы, кажется, только что положили в карман миллион долларов. Так в газете написано. Так снимите себе номер в какой-нибудь гостинице в Конкорде. Завтракать я буду за ваш счет. Есть хочу до смерти. В путь, писатель. Нас ждут великие дела.

* * *

За всю следующую неделю я ни разу не появлялся в Авроре. Снял одноместный номер в отеле «Риджентс» в центре Конкорда и целыми днями занимался расследованием и своей книгой. О том, как дела у Гарри, я узнал только через Рота: тот сообщил мне, что он живет в восьмом номере мотеля «Морской берег». По словам Рота, Гарри больше не желал меня видеть, потому что я вывалял в грязи имя Нолы.

— А вообще-то, с чего вы вздумали трезвонить во всех газетах, что Нола была мелкая потаскушка-неудачница?

Я попытался защищаться:

— Да ничего я не трезвонил! Я написал несколько страниц и дал этому кретину Рою Барнаски, он желал убедиться, что работа не стоит на месте. А он разослал их во все газеты и делает вид, будто их украли.

— Ну, поверю вам на слово…

— Но это правда, черт возьми!

— В любом случае снимаю шляпу. Даже я не придумал бы ничего лучше.

— Что вы хотите сказать?

— Превратить жертву в преступника — офигенный способ развалить обвинение.

— Гарри освободили на основании графологической экспертизы. Вы это знаете лучше, чем я.

— Ба, Маркус, я вам уже сказал: судьи всего лишь люди. Утром за кофе они первым делом читают газету.

Рот был существо весьма приземленное, но, в общем, симпатичное. Он все-таки попытался меня успокоить, объяснив, что Гарри наверняка слишком потрясен утратой Гусиной бухты, и как только полиция поймает поджигателя, он будет чувствовать себя гораздо лучше. На данный момент у следствия появилась важная улика: на следующий день после пожара полиция, тщательно обыскав окрестности дома, обнаружила на пляже спрятанную в зарослях канистру из-под бензина, а на ней — отпечатки пальцев. К несчастью, отпечатки эти не значились в полицейской базе данных, и Гэхаловуд считал, что без дополнительной информации вычислить преступника будет нелегко. Возможно, речь идет о самом что ни на есть добропорядочном гражданине, никогда не бывавшем под судом и ни в чем не замеченном. Однако, по его мнению, круг подозреваемых можно сузить: скорее всего, это кто-то местный, из Авроры; совершив свое злодеяние средь бела дня, он поспешил избавиться от громоздкой улики, чтобы его не узнали случайные прохожие.

У меня оставалось полтора месяца, чтобы переломить ход событий и превратить мою книгу в хорошую книгу. Пора было сражаться и сделать из себя такого писателя, каким я хотел стать. По утрам я погружался в книгу, а после обеда работал над делом вместе с Гэхаловудом, который превратил мой номер в филиал своего кабинета и заставлял посыльных из отеля таскать с места на место папки с показаниями, отчетами, газетными вырезками, фотографиями и архивами.