Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

— Вот именно, писатель, я же и говорю: этот Силфорд разгуливал в вестибюле полуголый. Я подождал в маленькой гостиной, потом он вернулся, уже в костюме, а с ним Стерн, и Стерн сказал: «Ну вот, сержант, вы познакомились с моим партнером».

— С его партнером? Вы хотите сказать, что Стерн…

— Гомосексуалист. А следовательно, он, скорее всего, никогда не испытывал ни малейшего влечения к Ноле Келлерган.

— И что все это значит? — спросил я.

— Я ему задал тот же вопрос. Он был вполне открыт для разговора.

Стерн сказал, что очень раздражен моей книгой, что я сам не знаю, что пишу. И тут Гэхаловуд перехватил мяч и предложил Стерну прояснить некоторые пункты расследования.

— Мистер Стерн, — сказал он, — в свете того, что мне стало известно о ваших… сексуальных предпочтениях, можете ли вы сказать, какого рода отношения связывали вас с Нолой?

Стерн и бровью не повел:

— Я же вам говорил с самого начала. Чисто рабочие отношения.

— Рабочие отношения?

— Это когда кто-то для вас что-то делает, а вы ему платите, сержант. В данном случае она позировала.

— То есть Нола Келлерган в самом деле приезжала сюда позировать вам?

— Да. Только не мне.

— Не вам? А кому же?

— Лютеру Калебу.

— Лютеру? Зачем?

— Ради его удовольствия.

Сцена, о которой рассказал Стерн, происходила вечером, в июле 1975 года. Стерн не помнил точной даты, но дело было в конце месяца. Сопоставляя числа, я установил, что это случилось перед самой поездкой на Мартас-Винъярд.

Конкорд. Конец июля 1975 года

Было уже поздно. В доме находились только Стерн и Лютер: они сидели на террасе и играли в шахматы. Когда в дверь вдруг позвонили, оба удивились, кто мог прийти в такой час. Лютер пошел открывать и вернулся на террасу, ведя за собой очаровательную белокурую девушку с покрасневшими от слез глазами. Нолу.

— Добрый вечер, мистер Стерн, — робко сказала она. — Извините, пожалуйста, что я пришла без предупреждения. Меня зовут Нола Келлерган, я дочь пастора из Авроры.

— Из Авроры? Ты доехала сюда из Авроры? — спросил он. — Как же ты добралась?

— Автостопом, мистер Стерн. Мне непременно надо с вами поговорить.

— Мы знакомы?

— Нет. Но у меня к вам просьба огромной важности.

Стерн окинул взглядом юную маленькую женщину с лучистыми, но грустными глазами, явившуюся к нему поздним вечером с «просьбой огромной важности». Он усадил ее в удобное кресло, а Калеб принес ей стакан лимонаду и печенье.

— Я тебя слушаю, — сказал он, когда она залпом выпила лимонад; сцена начинала его почти забавлять. — Что же такое важное ты хотела у меня попросить?

— Еще раз простите, пожалуйста, мистер Стерн, что беспокою вас в такое время. Но у меня чрезвычайные обстоятельства. Пожалуйста, никому не говорите. Я пришла, чтобы… Чтобы попросить вас взять меня на работу.

— Взять тебя на работу? Но в качестве кого?

— Кого хотите. Я буду делать все, что угодно.

— Тебя? На работу? — Стерн никак не мог понять. — Но зачем? Тебе нужны деньги, девочка?

— Взамен я хочу, чтобы вы разрешили Гарри Квеберту остаться в Гусиной бухте.

— Гарри Квеберт уезжает из Гусиной бухты?

— У него нет средств, чтобы там оставаться. Он уже связался с агентством, которое сдает дом. Он не может заплатить за август. Но ему надо остаться! Потому что у него книга, он только что начал писать, и я чувствую, это будет потрясающая книга! Если он уедет, он никогда ее не допишет! С его карьерой будет покончено! И потом, есть мы! Я люблю его, мистер Стерн. Люблю так, как никого никогда не полюблю! Я знаю, вам это покажется смешным, вы думаете, что мне всего пятнадцать и я ничего не знаю о жизни. Может быть, я ничего не знаю о жизни, мистер Стерн, но я знаю свое сердце! Без Гарри я ничто.

Она умоляюще сложила руки, и Стерн спросил:

— Чего же ты ждешь от меня?