Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

Неуверенные ответы и страх, мелькавший в глазах водителя, еще больше разожгли любопытство полицейского Форсайта. Он посветил фонариком нарушителю в лицо и заметил у того на щеке царапину.

— Что у вас с лицом?

— А, это ветка, она была низко, я не заметил.

Полицейского ответ не убедил.

— Почему вы превысили скорость?

— Я… Извините, сожалею. Я спешил. Вы правы, не надо было…

— Вы пьяны?

— Нет.

Проверка на алкоголь показала, что мужчина действительно трезв. Машина была в порядке; посветив фонариком внутрь, полицейский не заметил никаких упаковок из-под лекарств, которые обычно разбросаны на заднем сиденье у токсикоманов. И все же что-то было не так: он интуитивно чувствовал, что человек одновременно и слишком возбужден, и чересчур спокоен, и решил разобраться с ним подробнее. Вдруг он заметил то, на что раньше не обратил внимания: руки у водителя были испачканы, ботинки в грязи, а брюки промокли.

— Выйдите из машины, — приказал Форсайт.

— Зачем? А? А? — забормотал водитель.

— Выполняйте распоряжение и выходите из машины.

Водитель мешкал, и раздраженный Форсайт решил выволочь его силой и задержать за неповиновение полиции. Он отвез его в окружное полицейское управление, сам сделал положенные фотографии и провел электронную дактилоскопию. Информация, которую вывел на экран компьютер, на миг привела его в замешательство. Потом, хотя было уже полвторого ночи, он схватился за телефон, решив, что обнаружил нечто такое, ради чего можно поднять с постели сержанта Перри Гэхаловуда из уголовной полиции штата.

Спустя три часа, примерно в половине пятого утра, меня, в свою очередь, разбудил телефонный звонок.

— Писатель? Гэхаловуд у телефона. Вы где?

— Сержант? — отозвался я, с трудом ворочая языком. — Я у себя в кровати, в Нью-Йорке, где мне еще быть?

— Птичка поймана, — произнес он.

— Простите?

— Тот, кто поджег дом Гарри… Мы его сегодня ночью задержали.

— Что?

— Вы сидите?

— Даже лежу.

— Тем лучше. Потому что я вас сейчас огорошу.

2. Конец игры

— Иногда вы будете приходить в отчаяние, Маркус. Это нормально. Я вам говорил, что писать — это как боксировать, но это еще и как бегать. Потому-то я вас все время и гоню на улицу: если у вас хватает душевных сил выдерживать долгие пробежки под дождем и в холод, если у вас хватает сил идти до конца, выкладываться по полной, во всю мочь, всем сердцем, и достигать цели, тогда вы сможете писать. Никогда не позволяйте усталости и страху одолеть вас. Наоборот, пользуйтесь ими, чтобы двигаться вперед.

В то же утро, совершенно оглушенный тем, что сообщил мне Гэхаловуд, я вылетел в Манчестер. Приземлился в час дня и уже в половине второго был в Главном управлении полиции штата. Гэхаловуд вышел на проходную меня встретить.

— Роберт Куинн! — воскликнул я, увидев его, словно все еще не мог поверить. — Так это Роберт Куинн поджег дом? И он же оставлял мне записки?

— Да, писатель. Отпечатки пальцев на канистре с бензином были его.

— Но зачем?

— Если б я знал. Он рта не раскрыл. Отказывается говорить.

Гэхаловуд отвел меня к себе в кабинет и угостил кофе. По его словам, уголовная полиция с самого раннего утра обыскала дом Куиннов.

— И что нашли? — спросил я.

— Ничего, — отозвался Гэхаловуд. — Вообще ничего.

— А его жена что говорит?

— Вот с ней странно: мы прибыли в половине восьмого, но ее невозможно было добудиться. Спала как сурок, даже не заметила, что мужа нет.

— Он ее усыпляет.

— Как так — усыпляет?

— Роберт Куинн дает жене снотворное, когда хочет, чтобы его оставили в покое. Скорее всего, так было и этой ночью. Чтобы она ничего не заподозрила. Но что она могла заподозрить? Куда он отправился среди ночи? И почему был весь в грязи? Что-то закапывал?