Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

— Потрясающе! — заорал он на весь ресторан. — Это настоящее открытие! Читатель сам сходит с ума, потому что персонаж матери существует, хотя в реальности ее нет. Вы гений, Гольдман! Гений!

— Нет, я попросту сел в лужу. Позволил Гарри меня одурачить.

— Гарри был в курсе?

— Да. А теперь куда-то сгинул.

— Как так?

— Его никто не может найти. Вроде бы он пересек канадскую границу. Оставил мне какое-то загадочное послание и неизданную рукопись про Нолу.

— Права у вас?

— Что, простите?

— У кого права на неизданную рукопись, у вас? Я покупаю!

— Да черт возьми, Рой! Об этом не может быть и речи!

— О, простите. Я просто спросил.

— Что-то тут не так. Чего-то я недопонял. Вся эта история с детским психозом, пропавший Гарри. В пазле недостает какой-то детали, но ума не приложу какой.

— Вы большой паникер, Маркус, а паника — дело бессмысленное, уж поверьте. Сходите к доктору Фрейду и попросите прописать вам успокоительное. А я, со своей стороны, свяжусь с прессой, подготовим коммюнике относительно болезни девочки, убедим всех, что все было известно с самого начала, а в книге это такой сюрприз, прием: показать, что правда не всегда там, где ее ищут, и не стоит полагаться на первые впечатления. Над теми, кто вас громил, будут смеяться, и все убедятся, что вы — великий первопроходец. Заодно про вашу книжку снова заговорят, и мы продадим еще вагон и маленькую тележку. Потому что после такого финта даже те, кто вовсе не собирался ее покупать, не устоят и купят из любопытства — узнать, как вы изобразили мать. Гольдман, вы действительно гений, обед за мой счет.

Я поморщился:

— Я не уверен, Рой. Мне бы надо еще покопаться, нужно время.

— Да вы вечно ни в чем не уверены, старина! Нет у нас времени «копаться», как вы выразились. Вы поэт, вы думаете, что утекающее время имеет смысл, но утекающее время — это либо деньги, которые зарабатываешь, либо деньги, которые теряешь. И я пламенный сторонник первого варианта. Однако со вчерашнего дня, если вы в курсе, у нас новый президент, красивый, черный и страшно популярный. По моим расчетам, его будут подавать нам под разными соусами еще как минимум неделю. В эту неделю ни для кого, кроме него, места не останется. Значит, сейчас бесполезно связываться с прессой, нам в лучшем случае достанется пара строк среди новостей о задавленных собачках. То есть с прессой я свяжусь через неделю, эта неделя у вас есть. Естественно, если вдруг шайка южан в остроконечных колпаках не ухлопает нашего нового президента; тогда мы не попадем на первую полосу еще целый месяц. Да, примерно месяц. А это катастрофа: сами подумайте, через месяц начнутся предрождественские хлопоты, и до наших историй никому не будет дела. В общем, через неделю запускаем историю про детский психоз. Приложения в газетах и все такое. Будь у меня побольше времени, срочно издал бы брошюрку для родителей. Что-нибудь вроде: «Распознать детский психоз, или Как не допустить, чтобы ваш ребенок стал Нолой Келлерган и сжег вас заживо во сне». Какой был бы бум! Но, короче, времени у нас нет.

У меня оставалась всего неделя, прежде чем Барнаски вывалит все. Неделя, чтобы разобраться, чего же я не понял. Прошло четыре дня; четыре совершенно пустых дня. Я без конца звонил Гэхаловуду, но он с места так и не сдвинулся. Расследование буксовало, он ничего не мог сделать. А потом, в ночь на пятый день, произошло событие, полностью изменившее ход расследования. Дело было 10 ноября, в первом часу ночи. На шоссе Монберри — Аврора патрульный дорожной полиции Дин Форсайт начал преследование машины, проехавшей на красный свет и превысившей скорость. Дело бы ограничилось протоколом, если бы полицейский не обратил внимание на поведение водителя: тот был крайне возбужден и обильно потел.

— Откуда едете? — спросил Форсайт.

— Из Монберри.

— Что вы там делали?

— Я… был у друзей.

— Их имена?