Защищая Джейкоба - Уильям Лэндей (2019)

Я отнес его в подвал, положил на мой маленький рабочий верстак стеклянной стороной вверх и, вооружившись молотком, разбил вдребезги.

20

Сын живой и сын мертвый

Самым ближним к нашему дому супермаркетом был «Хоул фудс», и мы терпеть его не могли. За расточительность пирамид безукоризненных овощей и фруктов, которые можно было создать, только отправив в помойку огромное количество косметически небезупречной еды. За фальшивую экологичность, старательно лелеемый имидж магазина класса люкс. И разумеется, за цены. Мы всегда избегали что-либо покупать там из-за высоких цен. Теперь, когда дело Джейкоба грозило оставить нас банкротами, эта идея казалась особенно нелепой. Нам это было не по карману.

Мы уже находились на грани финансовой катастрофы. Мы и раньше-то никогда не были богатыми людьми. Позволить себе жить в этом городе могли только благодаря тому, что успели вписаться в покупку дома еще до того, как взлетели цены на недвижимость, и влезли в кредиты по самые уши. А теперь еще и счета за услуги Джонатана перевалили за шестизначную сумму. Мы уже потратили все, что откладывали на оплату колледжа Джейкобу, и начинали потихоньку проедать пенсионные накопления. Я был совершенно уверен, что к концу процесса по делу Джейкоба мы будем полностью разорены и вынуждены заложить дом, чтобы оплачивать счета. Кроме того, моя карьера прокурора, очевидно, была окончена. Даже если вердикт будет «невиновен», я никогда больше не смогу войти в зал суда без того, чтобы за мной не тянулся дурнопахнущий шлейф обвинения. Быть может, когда дело будет завершено, Линн Канаван великодушно предложит оставить меня в штате, только я не смогу работать в прокуратуре из милости. Возможно, у Лори получится вернуться к преподаванию, но на одну ее зарплату нам все равно не прожить. Я никогда особенно не задумывался об этом аспекте нахождения под следствием, пока сам не испытал его на собственной шкуре: организация защиты – удовольствие настолько разорительное, что, каков бы ни был вердикт присяжных, обвинение уже само по себе суровое наказание. Каждый обвиняемый платит высокую цену.

Была у нас и еще одна причина обходить «Хоул фудс» стороной. Я был категорически убежден, что нам нужно как можно меньше показываться на людях, а также ни в коем случае не делать ничего такого, что могло бы навести кого-то на мысль, что мы не воспринимаем уголовное дело всерьез. Это был вопрос имиджа. Я хотел, чтобы люди видели нашу семью раздавленной, потому что мы и были раздавлены. Нельзя, чтобы, когда присяжные рассядутся на свои места в зале суда, у кого-то из них всплыло воспоминание о том, как Барберы шиковали в дорогущих магазинах, в то время как бедняга Бен Рифкин лежал в земле. Нелестное упоминание в газете, странный слух, беспочвенное впечатление – все эти мелочи могли с легкостью настроить присяжных против нас.

Тем не менее однажды вечером мы все же оказались в «Хоул фудс», все втроем, потому что в доме нечего было есть, а времени оставалось в обрез, и мы уже одурели от этого бесконечного ожидания и необходимости взвешивать каждый наш шаг. Это случилось накануне Дня труда. Перед праздниками город практически вымер.