Защищая Джейкоба - Уильям Лэндей (2019)

В зале суда стало так тихо, что было явственно слышно прерывистое дыхание Студницера. Он убрал руку от лица:

– Да. Это все, что я слышал.

– Вы больше никого там поблизости не заметили?

– Нет. Оттуда видно не очень далеко. Обзор ограничен. Та часть парка расположена на холмах. Деревья растут густо. Дорожка шла слегка под уклон. Я никого не видел.

– Вы поняли, откуда донесся этот крик?

– Нет.

– И вы не оглянулись, не пошли посмотреть, в чем дело? Не попытались как-то помочь мальчику?

– Нет. Я же не знал. Думал, это просто ребятишки балуются. Я не знал. Ничего такого даже не подумал. В этом парке по утрам всегда столько ребятишек, они бегают, смеются, дурачатся. Это показалось… просто мальчишеской возней.

Он опустил взгляд.

– Как звучал голос того мальчика?

– Как будто ему было больно. Он испытывал боль.

– После этого крика были какие-нибудь другие звуки? Возня, звуки борьбы, что угодно?

– Нет. Ничего такого я не слышал.

– И что было потом?

– Пес вел себя настороженно, возбужденно, странно. Я не понимал, что на него нашло. Я потянул его за собой, и мы пошли по парку дальше.

– По пути вам никто не встретился?

– Нет.

– Больше ничего необычного вы в то утро не заметили?

– Нет, только позже, когда я услышал сирены и к парку начали съезжаться полицейские. Тогда и узнал, что произошло.

Лоджудис сел на свое место.

В ушах всех присутствующих в зале теперь по кругу звучало безостановочное «Не надо, мне больно. Не надо, мне больно». Мне до сих пор не удалось выкинуть эти слова из памяти. И сомневаюсь, что когда-нибудь удастся. Но правда заключается в том, что даже эта подробность не указывала на Джейкоба.

Чтобы акцентировать внимание на этом факте, Джонатан поднялся и задал один-единственный небрежный вопрос:

– Мистер Студницер, вы ведь в то утро не видели в парке этого мальчика, Джейкоба Барбера, верно?

– Нет, не видел.

Джонатан не поленился сокрушенно покачать головой, приговаривая: «Ужасно, ужасно», чтобы продемонстрировать присяжным, что мы тоже находимся на стороне ангелов.

На том все и закончилось. Вопреки всему – ужасному диагнозу доктора Фогель, состоянию шока, в котором пребывала Лори, и западающим в память последним словам убитого мальчика – после трех дней суда наши акции все еще шли вверх, и неплохо шли. Если бы это был матч Малой бейсбольной лиги, мы могли бы претендовать на досрочную победу. Как оказалось, это был наш последний удачный день.

М-р Лоджудис: Позвольте мне остановиться поподробнее на этом моменте. Насколько я понимаю, ваша жена была расстроена.

Свидетель: Мы все были расстроены.

М-р Лоджудис: Но Лори было особенно трудно.

Свидетель: Да, она тяжело переносила ситуацию.

М-р Лоджудис: Она не просто тяжело переносила ситуацию. У нее явно были сомнения в невиновности Джейкоба, в особенности после того, как вы все поговорили с доктором Фогель и получили развернутый полный диагноз. Она даже прямо спросила вас, как вам, как родителям, следует поступить, если он виновен, так?

Свидетель: Да. Чуть позже. Но она тогда была очень расстроена. Ты не представляешь себе, каково это – находиться под постоянным давлением такого рода.

М-р Лоджудис: А вы? Разве вы тоже не были расстроены?

Свидетель: Разумеется, был. Я был в ужасе.

М-р Лоджудис: Потому что начали осознавать возможность того, что Джейкоб может быть виновен?

Свидетель: Нет, я был в ужасе, потому что боялся, что присяжные могут признать его виновным вне зависимости от того, так это на самом деле или нет.

М-р Лоджудис: Вам даже тогда не приходила в голову мысль, что Джейкоб может и правда быть виновен?

Свидетель: Нет.

М-р Лоджудис: Ни разу? Даже на долю секунды?

Свидетель: Ни разу.

М-р Лоджудис: Предвзятость подтверждения, да, Энди?

Свидетель: Да пошел ты, Нил. Бессердечный ублюдок.