Защищая Джейкоба - Уильям Лэндей (2019)

– Ну, ладно, а вы, Энди? Если бы этого дела не было, каким бы вам виделось будущее Джейкоба через десять лет?

– Если его оправдают?

– Совершенно верно.

– Я вижу его счастливым.

– Счастливым, так.

– Может, рядом с кем-то, с женой, с которой он будет счастлив. Может, отцом. Отцом сына.

Лори заерзала.

– Но, главное, уже без всех этих подростковых заскоков. Без всей этой жалости к себе, без нарциссизма. Если у Джейкоба и есть слабость, то это отсутствие самодисциплины. Он… слишком к себе снисходителен. Ему недостает… не знаю, как это сказать… твердости характера.

– Недостает для чего? – уточнила доктор Фогель.

Лори с любопытством взглянула на меня.

Думаю, ответ на этот вопрос прозвучал в голове каждого из нас, даже доктора Фогель: «чтобы быть Барбером».

– Чтобы вырасти, – промямлил я. – Чтобы повзрослеть.

– Как вы?

– Нет. Не как я. Джейк должен идти своим путем, я понимаю это. Я не один из этих папаш.

Я поставил локти на колени, как будто пытаясь протиснуться сквозь узкий коридор.

– У Джейкоба отсутствует самодисциплина, которой обладали в детстве вы?

– Да, именно.

– Почему ее наличие кажется вам таким важным? Для чего ему нужна твердость? Чтобы противостоять чему?

Две женщины переглянулись, на долю секунды встретившись глазами. Они изучали меня вместе, понимая друг друга без слов. Изучая ненадежного меня, по определению Лори.

– Жизни, – пробормотал я. – Джейкобу нужна твердость характера, чтобы противостоять жизни. Как и любому другому ребенку.

Лори всем телом подалась вперед и взяла меня за руку.

13

179 дней

После катастрофы, которой стал для нас арест Джейкоба, каждый день оказался проникнут напряженным ожиданием, и это было невыносимо. В нас поселилось постоянное глухое беспокойство. В каком-то смысле недели, последовавшие за арестом, были даже хуже, чем сам арест. Думаю, мы все считали дни. Суд над Джейкобом был назначен на 17 октября, и эта дата висела над нами дамокловым мечом. Казалось, будущее, которое мы раньше, как и все, мерили продолжительностью наших жизней, теперь имело четко обозначенный конец. Что будет после суда, не получалось представить. Всё – вся наша вселенная – заканчивало свое существование 17 октября. Нам оставалось лишь отсчитывать 179 дней. Это то, чего я не понимал, когда еще был как вы, когда со мной еще ничего не случилось: насколько легче переживать крупные события, чем подвешенное состояние между ними, отсутствие событий, ожидание. Драматические события вокруг ареста Джейкоба и предъявления ему обвинения в суде при всей их кошмарности промелькнули и остались позади. По-настоящему тяжело стало, когда на нас никто уже не смотрел, когда потянулись эти долгие 179 дней. Ничем не занятых дней в тихом доме, когда тревога безмолвно одолевала нас. Остро ощущающееся время, тяжесть утекающих минут, головокружительное, сумасшедшее ощущение, что дни одновременно тянутся слишком долго и летят слишком быстро. В конце концов мы уже с нетерпением ждали суда, потому что не могли больше выносить неизвестности. Это было как дежурство у постели умирающего.

Однажды вечером в мае – это было на 28-й день после ареста, до суда оставался еще 151 день – мы все втроем сидели за ужином.

Джейкоб был мрачен. Он редко отрывал глаза от тарелки. Жевал он шумно, как маленький ребенок, хлюпая и причмокивая, – эта привычка осталась у него с детства.

– Я не понимаю, почему мы должны делать это все каждый вечер, – буркнул он угрюмо.

– Что именно?

– Ну, устраивать совместный ужин, как будто у нас гости или еще что-нибудь. Нас же в доме всего трое.

Лори – не в первый уже раз – принялась объяснять:

– На самом деле все очень просто. Это то, что делают все семьи. Они вместе садятся за стол и ужинают.

– Но здесь же только мы.

– И что?