Последняя рукопись - Франк Тилье (2019)

Сорок две минуты… Судя по отметке на чеке пункта оплаты Шамбери, ему потребовалось двадцать минут, чтобы добраться до заправки. Оставалось двадцать две минуты. Если теория Вика верна и если Роуз выключил диск сразу после угона тачки, значит их клиент ехал из ближних окрестностей Шамбери, возможно из какого-нибудь горного захолустья. Выходит, он местный.

Вик счел, что автомобиль открыл ему свои тайны. Полиция располагала ДНК убийцы, его обликом в основных чертах, его машиной и представляла себе его путь прошлой ночью. Если их клиент умен – а Вик в этом не сомневался, – то он все это знает, пусть даже из газет: в них говорилось об аварии Роуза и обнаружении трупа в багажнике.

И это превращало его в загнанного и опасного хищника.

Поблагодарив охранника, полицейский покинул хранилище и направился в торговую зону, расположенную в четверти часа езды от Гренобля. Красные и синие огни вывесок растекались по асфальту цветными лужицами, словно упавшие с неба кусочки северного сияния. Улицы и магазины выглядели всего лишь блеклыми картинами. Людям, если они хотели свести счеты с жизнью, не надо было прыгать с мостов – им достаточно было провести ночь здесь.

Вик оставил машину на паркинге отеля и вошел в заурядное здание в стиле «Формулы-1» двухтысячных годов. Увидев его, соломенно-рыжий портье с замашками английского лорда вздохнул и выложил на стойку ключ от номера и конверт.

– Вечером заезжала ваша жена и оставила это вам. Она была в ярости.

Вик вспыхнул. Выходит, Натали известно, что он ночует в этом жалком отеле с общими душевыми и туалетами; двадцать два евро в сутки, завтрак включен. Интересно, давно ли она в курсе? Как она узнала? С внезапной тревогой он взглянул на служащего, призывая его продолжать.

– Она спрашивала про собаку. Я сказал, что не знаю… Короче, не беспокойтесь, собака по-прежнему в своей конуре, надежно спрятана у меня в саду. Кстати, сухой корм… мне пришлось купить упаковку… это дороговато, а…

Вик схватился за голову:

– Да-да, знаю, я опять забыл, я… – Он вытащил двадцать евро и положил на стойку. – Спасибо, Ромуальд.

Он взял ключ и конверт, который вскрыл, только свернув в коридоре за угол. Внутри оказался листок бумаги, на котором заглавными буквами было написано: «НИЧТОЖЕСТВО».

8

Почувствовав на своем плече чью-то руку, Лин вздрогнула. Она очнулась от дремоты и посмотрела по сторонам. Рядом стоял Колен с белым как мел, усталым лицом. Справа от нее спал глубоким сном Жюлиан. Назойливые сигналы разных приборов, голубоватые тени в палате, морозные звездочки на окнах… Эта паршивая история с нападением – еще один кошмар ее жизни. Скривившись, она помассировала затылок.

– Который час?

– Семь утра.

Полицейский поднял с пола фотокарточку и протянул ее Лин. Значит, она уснула с фотографией дочери в руках. С помятого глянцевого снимка ей улыбалась Сара в спортивном костюме и натянутой на лоб шерстяной шапочке в сине-зеленую полоску с большим помпоном. Она растопырила пальцы, изображая знак победы, «V». Это была ее последняя фотография, которую тогда еще живая дочь отправила в день своего исчезновения, и Жюлиан воспользовался ею, чтобы напечатать тысячи листовок. Лин с горечью убрала снимок в бумажник.

– Вставай, пошли, – сказал Колен, кивнув в сторону двери. – Я провожу тебя на виллу. Хочу убедиться, что там все в порядке и ты будешь в безопасности.

– Нет, лучше я останусь с ним.

– Скоро его увезут на новые обследования, которые продлятся несколько часов. Доктор хотел бы, чтобы Жюлиана не слишком волновали перед анализами, это очень важно. Да и тебе следует немного отдохнуть.

– Нет, я все-таки останусь. Подожду возле приемного покоя. – Лин печально взглянула на мужа. – Он ее даже не узнал… Свою собственную дочь… Он все забыл. Как можно позабыть о такой трагедии? Трагедии, которая… как кислота, буквально разъедает душу?