Последняя рукопись - Франк Тилье (2019)

Однако оказалось, что новую историю не надо и придумывать: она проживала ее в этот самый момент. Ключ от форта, обнаруженный в кармане Жюлиана, привел ее к прикованному цепями типу с окровавленным лицом, бессильно привалившемуся к стене и свесившему подбородок на грудь. Как у Арпажона в ее книге, его руки были при помощи наручников и цепей подвешены над головой. Слева, в круге света от фонарика, мешок для мусора, ведро, бутылки с водой, консервные банки – точно как в «Последней рукописи». Жюлиан прочел эту книгу, в которой «кто-то» обвел абзацы, соответствующие тому, что здесь произошло. Лин почувствовала дурноту, приходилось смириться с очевидным. Все указывало на то, что это сделал Жюлиан. Однако что-то в ней отказывалось верить. Человек, который мог совершить такое, в ее представлении ни в чем не походил на ее мужа. Даже оказавшись на самом дне, отчаявшийся, больной, Жюлиан не может быть виновен. Что же, она так и будет стоять, ничего не делая? Лин бросилась к несчастному, и ей в нос сразу ударил запах мочи. Человек был бос, его ступни с черными ногтями посинели, а пальцы раздулись, как воздушные шары. Без сомнения, сломаны. Лин дрожащей рукой схватилась за горло, когда на неподвижных губах незнакомца внезапно появился пузырек слюны.

Он жив.

Лин отпрянула. Его губы шевельнулись, из горла вырвалось невнятное бормотание. Какой-то ежесекундно подаваемый сигнал, слово, которое без конца повторял этот человек.

– Воды…

Лин положила фонарь на пол, зажгла свисающую с потолка на шнуре лампочку, схватила свежую бутылку и встала на колени перед сидящим на полу мужчиной. Затем осторожно приложила горлышко к его потрескавшимся губам. Огромный кровоподтек мешал ему открыть правый глаз. Прядь черных волос прилипла ко лбу, скулы заострились. Здоровенный широкоплечий детина с запястьями, как у лесоруба. Лет сорока – сорока пяти.

От вони Лин почти выворачивало наизнанку. Напрасно она старалась припомнить – этого человека она не знала.

– Вот так… Потихоньку.

Он выпил треть бутылки, в горле у него, словно летняя гроза, заклокотал кашель, а потом вдруг его голова опять упала на грудь. Лин знала, что при таком положении рук шейные мышцы должны причинять ему адскую боль. Точно так же был связан ее воображаемый Арпажон.

Она вытащила из кармана пачку бумажных платков, смочила несколько штук водой и с осторожностью протерла незнакомцу щеки, надбровные дуги и нос. На лбу зияла обезображивающая его рана. Лин снова тщательно промыла ему лицо и тут заметила в стене след от пули. Стреляли с близкого расстояния, по всей видимости, из оружия, найденного ею в ящике. Кровь вытекла из правого уха незнакомца. Накрыв его своим пальто, чтобы немного согреть, Лин выпрямилась и приложила ладони ко лбу. В углу она заметила орудие пытки – деревянный башмак с болтами, который уменьшался в размере каждый раз, когда их туже завинчивали, – точно как в ее романе. Лин с трудом представляла себе, через какой ад прошел этот человек. Изувечить кому-то ногу означало не дать ему убежать. Лучший способ подчинить человека себе.

Лин схватилась за телефон. Надо позвонить Колену. Однако она не решалась набрать номер. Сообщить сыщикам – равносильно тому, чтобы прямо указать на Жюлиана. А ведь он потерял память и будет не в состоянии оправдаться. И получит по полной. Он, отец Сары, ее муж – за решеткой… Он этого не вынесет.

Но не может же она дать этому человеку умереть.

Вне зоны. Лин уже собралась подняться из подвала, когда мужчина умоляюще прошептал:

– Помогите.

Она вернулась к узнику, он поднял голову и приоткрыл левый глаз.

– Не бросайте меня…

– Я сейчас вернусь, просто надо найти место, где есть связь, чтобы позвать на помощь.

Он бессильно пошевелил цепями.

– Ключ от наручников… под камнем, в том углу…

Наручники были прикреплены к стене цепью с навесным замком.

– Сейчас, сейчас…