Каждому своё 4 - Сергей Тармашев (2019)

Снимать реактор с гусеничной платформы в мутном ночном пылевом мраке, освещенным ходовыми прожекторами грузовиков, на морозе в минус шестьдесят при постоянной пурге, было сущим кошмаром. Порфирьев оставил получивших серьезное обморожение лица людей в палатках, они все равно были никакие, и народа не хватало. Металл под резаками плавился плохо, шины отопления перемерзали, домкраты скользили по скрытому под грязным снегом ледяному крошеву. Демонтаж реактора быстро свелся к примитивному срезанию узлов крепления, но даже так работы шли медленно и предельно тяжело. Полностью освободить реактор от креплений удалось только через три часа, и еще столько же ушло на то, чтобы завести домкраты в нужные места и надежно зафиксировать между собой.

Отделить реактор от платформы удалось только с пятого раза, при этом один из четырех домкратов, оказавшийся с подветренной стороны, не выдержал нагрузки вкупе с сильным переохлаждением и лопнул. Вместо него в край реактора вцепилось десяток солдат в экзокорсетах, и Антон сильно сомневался в том, что эта замена будет равноценной. Но Шарафутдинов заявил, что это все равно лучше, чем ничего, и принялся рулить процессом снятия. Реактор приподняли на домкратах и усилителях конечностей, и все это нелепое и крайне рискованное предприятие начало медленно сдвигаться назад, вынося реактор за пределы гусеничной платформы. Антон едва не поседел, пока это происходило. Именно он отвечал за движение домкратов, и ему приходилось метаться между ними, отслеживая каждый сантиметр работы техники. Если смещающиеся домкраты потеряют синхронность, то двадцатитонная махина рухнет, и это будет настоящей катастрофой. Потому что поднять ее нечем, и военная хунта наверняка убьет Антона за это.

Реактор удалось отвести от гусеничной платформы метров на десять, и Порфирьев полез за руль грузовика, с которого мегамозги сняли кузов и приспособили платформу под передвижную АЭС. Без одного домкрата тащить реактор с каждым метром становилось все опаснее, риск опрокидывания возрастал, и Варяг приказал остановить движение. Он подогнал грузовик задом к домкратам и попытался заехать под поднятый над землей реактор. От поднятой воздушной подушкой пыли видимость мгновенно исчезла, Порфирьев продолжил движение по памяти, и Овечкин понял, что фиаско не избежать. Он закрыл глаза в ожидании лязга падающего реактора и с ужасом услышал его.

Но оказалось, что Варягу повезло в последнюю секунду. Он сумел загнать грузовик под реактор до того, как задетый в процессе этого домкрат выбило из-под ноши. Реактор рухнул уже на платформу грузовика с высоты в десять сантиметров и теперь держался на ней под действием собственного веса с сильным перекосом относительно продольной оси. Овечкин вместе с Шарафутдиновым обследовали получившуюся нелепую конструкцию и пришли к выводу, что двадцать тонн с платформы грузовика ураган смести не должен. Для надежности реактор скрепили с платформой сваркой, проверили все источники питания и разошлись по базам ждать, когда истекут оставшиеся до интоксикации сорок минут.

Эта интоксикация далась Антону еще мучительнее предыдущей, хотя он был уверен, что мучительнее уже быть не может. Порфирьев вновь ставил всем капельницы от недо-врача, но если что и помогло Овечкину не умереть, то только мысль о том, что главные проблемы уже позади, и спустя сутки он навсегда покинет опостылевший Росрезерв. Потому что вывозить отсюда больше нечего. Впоследствии оказалось, что он ошибался, но тогда эта мысль помогла ему выжить.