Низший-2 - Руслан Михайлов (2019)

— Да что тут понимать, Оди? Лопнуть и сдохнуть! Городские с жиру бесятся! У них времени свободного больше. Это у нас на Окраине сил мало на что хватает! — но тут у Йорки поубавилось уверенности в голосе — глянула на свою новую одежду, вспомнила, что проснулась только полчаса назад… — Ну… все равно блажь!

— Может и так. Расскажи.

— Расскажи — присоединился к моей просьбе и Баск — Я слышал обрывки, но никогда не видел.

— Да я сама второй раз вижу! На окраинных не принято так рожи украшать. Так что особо ничего не расскажу. Видела у одного полурослика на щеке длинную линию из мелких-мелких разноцветных рисунков. В принципе даже красиво. Мне потом пояснили смысл этой шкалы — биография. Рожден орком, сполз до гоблина, стал зомби, поднялся до гоблина, собравшись с силами влез на ступеньку орков, а оттуда в полурослики. Говорят у некоторых даже черви изображены и к таким особое уважение — сумели подняться. Но это все бред и вранье!

— Почему?

— На перекрестках часто болтают что это просто красивая показуха популярная у мужиков. И почти всегда начальный рисунок — червь. Типа — рожден червем, но рос упорно, старался, бился, выживал…

— А клыки?

— Искусственные — пожала плечами Йорка — Дренажтаун. Город моды. Я не знаю, Оди. Я гоблин. Живу в трущобах Окраины и до твоего появления даже сюда старалась не соваться.

— Искусственные — это понятно — задумчиво произнеся я, убыстряя шаг — Но вопрос в том как они держатся в его пасти. Если они имплантированы…

— То что, командир? — интерес слепого зомби вполне понятен и я его не разочаровываю:

— То там куда более широкий спектр хирургических услуг. И медблоки Дренажтауна куда демократичней относятся к запросам населения. Если это сделано в медблоках…

— А где еще могут зубы вживить?

— Увидим — улыбнулся я — Увидим. Не переживай, зомби. Сразу после патруля мы отправляемся в Дренажтаун. И не забудем заглянуть в ближайший медблок.

— И будет вынесен вердикт… — Баск попытался сохранить бесстрастное лицо, но ему не удалось.

Зомби боялся. Жутко боялся, что ему будет вынесен суровый безразличный приговор — утерянное зрение восстановить невозможно.

— Разберемся — сказал я и остановился у первой опоры.

Нас уже поджидала усталая группа. Отходили два часа в патруле, а может и до этого пришлось поработать. Судя по покрывающей их грязи — да, поработать пришлось изрядно.

Поймал себя на уже ставшей привычной мысли — здесь удивительно трудолюбивое население. Никогда не отказываются от возможности дополнительного заработка. И это легко объяснимо — безденежье и уход в долги ведут за собой принудительную ампутацию арендованных конечностей.

Имеется ли более веская причина для сохранения трудолюбия?

Едва прозвучал двойной сигнал другая группа рванула наверх, что-то бормоча про долбаную усталость, чертов голос, сраный каньон и ненависть к улыбчивым чистеньким сменщикам. Я не стал принимать на свой счет. А Йорка не удержалась и проводила поднимающихся орков сразу двумя оттопыренными средними пальцами. Глянув на ее правую руку, беззвучно усмехнулся — замотала ее бинтами, на кисть натянула перчатку. Йорка скрывает расписную руку от чужих взглядов. И поступает мудро, хотя нас это уже не спасет. Рано или поздно к нам кто-нибудь заявится по поводу этой руки. Ткнув Йорку в плечо, мотнул головой — начинаем патрулирование, занять позицию, боец.