Спаси себя - Мона Кастен (2019)

– Соответственно обстоятельствам, да, – сказал Джеймс в трубку. Его тон резко сменился на твердый и холодный: – Нет, я звонил не от имени компании «Бофорт», а от имени колледжа Макстон-холл. В начале февраля у нас состоится благотворительный вечер в пользу семейного центра Пемвика, и мы ищем спонсоров.

Мне было слышно тихое бормотанье на другом конце провода.

– Конечно, я пошлю тебе все детали. Это было бы фантастически, Оуэн, спасибо.

Джеймс закончил разговор и что-то напечатал в телефоне. Потом снова повернулся ко мне:

– Пока не скажешь об этом Саттону, не узнаешь его реакцию.

– То есть советуешь сказать ему об этом.

Он кивнул:

– Да. И я также полагаю, что он имеет право об этом узнать.

Я уставилась в чашку. Сквозь остаток розоватой жидкости я пыталась разглядеть узор, составленный из чаинок.

И больше никаких звонков. Мы договорились.

Даже если он решит, что отныне принадлежит мне и близнецам, какой вывод можно будет сделать из этого? Только такой: он чувствует себя виноватым, больше никакого. При этом я больше всего тоскую по Грэхему и хочу быть с ним, но только при условии, что он этого тоже хочет. Сам, по своей воле, а не из-за беременности.

Телефон Джеймса снова зазвонил. Он протянул в мою сторону палец в знак того, что наш разговор не закончен, и ответил на звонок.

Я допила остаток чая и поставила на стол пустую чашку. После этого взяла телефон и открыла сообщения. Номер Грэхема все еще был сохранен. Я просто не смогла переступить через себя и стереть его. Мне было достаточно того, что он тут есть и что я могу написать ему, если захочу.

Я пролистала нашу переписку до самого начала. Тут были не только повседневные сообщения и фотографии, но и тексты, в которых мы доверяли друг другу наши опасения и тревоги. Любой нормальный человек давно бы уже стер эту переписку, чем сохранять ее и перелистывать как старый фотоальбом.

Но я, похоже, не совсем нормальный человек.

Это единственное, что от него оставалось. И я просто была не готова окончательно расстаться. Если быть честной, я не знаю, буду ли вообще когда-нибудь готова. Я так по нему тоскую. Я тоскую по нашим телефонным разговорам, по его смеху на плохих комедиях, по нашим сплетенным пальцам под столом в кафе. Мысль о том, что этого больше никогда не будет, сводит меня с ума.

– Звучит чудесно, – голос Джеймса пробился до моего слуха. В его тоне было столько энтузиазма, что я взглянула на него, вопросительно подняв брови. – Да, конечно. Благодарю тебя, Элис, до скорого. – Джеймс слышно выдохнул и победно вытянул обе руки над головой.

– Элис? Элис Кэмпбелл? – спросила я.

Он повернулся ко мне:

– Она задолжала одну услугу.

– О, лучше не знать за что.

Он дерзко улыбнулся:

– Руби считает Элис очень крутой.

Ничего удивительного. Элис Кэмпбелл училась в Оксфорде и еще в то время учредила собственный фонд культуры.

– Э, да ты и впрямь стараешься, – заметила я. И тут же пожалела о сказанном, когда взгляд Джеймса стал серьезным.

– Назад к теме, – заявил он, но я отрицательно помотала головой.

– Я не могу ему об этом сказать. Как я после этого буду сидеть на его уроках?

– Ты можешь перейти на мой курс по истории.

– Но это будет подозрительно.

Джеймс пожал плечами:

– Люди часто меняют одно на другое по самым разным причинам. Не думаю, чтобы это было так уж заметно. Мы могли бы назвать в качестве причины твое желание учиться вместе со мной.

– Не знаю, не знаю, – пролепетала я.

– Что бы ты ни сделала, – сказал Джеймс, – я тебе всегда помогу. – Взгляд его опять стал серьезным, но потом брат снова отвернулся к своему ноутбуку.

Я почувствовала какое-то легкое шевеление в животе и положила на него руку, чтобы понять, не связано ли это с одним из малышей. Кстати, теперь уже стали заметны их легкие шевеления – почти так, как будто у меня в животе порхали бабочки.