Спаси себя - Мона Кастен (2019)

Я почти не слышал слов, но взгляд его был достаточно красноречив. Когда я пришел к ним в клуб, всем было ясно, что со мной что-то случилось. Сирил, не говоря ни слова, тут же сунул мне в руки стакан джина с тоником, но я до сих пор, час спустя, так к нему и не прикоснулся. Хотя желание залпом осушить этот стакан было велико. Может, это приглушило бы слова Руби у меня в ушах.

Это не моя работа – делать тебя счастливым, черт возьми!

Я мог понять ее гнев, у нее было право орать на меня. Поехать к ней – это короткое замыкание, которое я и сам потом не мог себе объяснить.

Я ненавидел эту ситуацию. Я ненавидел то, что в ту среду поехал не к ней, а к Сирилу, и с тех пор не проходит дня, чтобы я не мечтал о машине времени, чтобы отмотать назад все, что тогда произошло. Ведь вместо того, чтобы поговорить с Руби, я со своими друзьями продолжал жить по принципу «все забыть немедленно, чего бы это ни стоило».

Я отвернулся от Рена и уставился в стакан. Гремящей музыки было недостаточно, чтобы заглушить мои мысли, и некоторое время я боролся с собой. Я посмотрел на остальных. Сирил и Алистер танцевали с двумя девушками, а Кеш неподалеку от них привалился к стене и прихлебывал свой напиток. Я подумал, стоит ли мне встать и пойти к нему. Казалось, что все мое тело налито свинцом. Даже нагнуться и отставить на маленький деревянный столик нетронутый напиток стоило мне почти всех моих сил.

– Вся моя проклятая жизнь идет под откос, – сказал я наконец. Не знаю, расслышал ли меня Рен. Помимо того, что музыка оглушительно гремела, внутри у него уже было какое-то количество алкоголя. Но его темно-карие глаза смотрели внимательно, когда я продолжил: – И я не могу с этим ничего поделать.

Кажется, он меня услышал, потому что немного подался ко мне, обнял за плечо и слегка пожал его:

– Ты делаешь то, что делал всю свою жизнь, нет?

– Что именно?

Уголки губ Рена скривились в мрачную улыбку:

– Ты оставляешь все по-старому. Если я и научился чему-то от тебя за последние годы, так лишь этому.

Я нервно сглотнул. Он продолжал:

– Всякий раз, когда я уже готов сдаться, я вспоминаю твою науку. В последние дни мне это сильно помогало.

Я снова посмотрел на стакан джина с тоником. И спросил себя, что означает «оставлять все по-старому» в моем случае. Забыть Руби и делать вид, что ничего не было? Или бороться за нее?

– Я знаю, что в настоящее время на тебя много чего свалилось, но сейчас, вообще-то, тебе не мешало бы спросить, что в последние дни творится со мной, – сказал он.

Слова Рена заставили меня взглянуть на него.

– Что? – растерянно спросил я.

Он выдержал мой взгляд. Потом резко выдохнул и потер затылок:

– Ладно, ничего. Забудь. – Он встал и кивнул в сторону танцпола, где наши друзья тонули то в синем, то в фиолетовом свете. Движения их расслаблены, как будто их не касалась ни одна тревога в этом мире.

Сколько себя помню, мы всегда были большими мастерами по этой части: делать вид, что нам всё нипочем. Как будто жизнь – лишь игра, в которой ничто не длится долго и не имеет значения. В последние недели я понял, что мы предавались иллюзии. На самом деле каждый уязвим и каждому есть что терять.

Я отрицательно помотал головой, но Рен не признавал никакого «нет». Он схватил меня за руку, поднял с дивана и потащил на танцпол. Ребята нам обрадовались, расширили круг, чтобы мы могли к ним примкнуть. Я пытался какое-то время двигаться в такт, но ничего не получалось.

Я хотел было извиниться перед ними и объявить, что я все-таки ухожу, но тут кто-то, подтанцовывая, обнял меня сзади за живот. Я, нахмурившись, оглянулся – и увидел лицо Элейн Эллингтон.