Королевство гнева и тумана - Сара Маас (2016)

Я уже собиралась попросить Риза, чтобы остаток пути до дома мы преодолели на его крыльях, но вдруг услышала музыку. Невдалеке, у дверей таверны, расположилось несколько уличных музыкантов.

Руки у меня повисли, словно плети. Я узнала эту музыку: сокращенный вариант симфонии, которую я слышала в Подгорье, в холодной камере. Тогда от ужаса и отчаяния у меня начались видения. Я слышала странные звуки. Одним из таких видений была музыка, проникавшая в камеру неведомо откуда и… помогавшая мне не потерять рассудок и не распасться на куски.

Как и тогда, красота мелодии захватила меня, закачала и закружила. Каждый звук был наполнен радостью и покоем.

В Подгорье подобного никогда не играли. Бывая в тронном зале, я не слышала ничего даже отдаленно похожего на такую музыку.

— Это ведь ты, — выдохнула я, не сводя глаз с музыкантов.

Те играли настолько виртуозно, что посетители окрестных таверн временно забыли про еду, отложив вилки и ложки.

— Ты послал эту музыку ко мне в камеру. Зачем?

— Потому что ты распадалась на куски, — хрипло ответил он. — Я не мог найти иного способа тебя спасти.

Музыка нарастала, звучала все громче. В камере у меня тогда были видения. Я видела место, находящееся между закатом и рассветом… здание с колоннами из лунного камня.

— Я тогда видела Двор ночи.

— Никаких видений я тебе не посылал, — сказал Риз, искоса поглядев на меня.

Сейчас это уже не имело значения.

— Спасибо тебе, Риз. За все, что ты делал. Тогда и теперь.

— Ты говоришь мне спасибо после приключений у Ткачихи? После сегодняшнего утра, когда я сделал тебя приманкой для аттора?

— Умеешь же ты все испортить! — буркнула я, раздувая ноздри.

Риз усмехнулся. Не знаю, видел ли кто, как он подхватил меня на руки, и мы взмыли в небо.

Я вдруг поняла, что мне все больше нравится летать.

Я легла, но спать не хотелось. Поэтому я взяла книгу и читала под веселое потрескивание толстых березовых полешек в очаге. Когда я переворачивала очередную страницу, из книги вдруг выпал листок бумаги.

Едва взглянув на кремовую бумагу и знакомый почерк, я села на постели. Вот уж не думала, что Ризанда потянет на переписку.

«Возможно, это и бесстыжий флирт с моей стороны, но у меня хотя бы не столь жуткий характер. После нашей утренней потасовки в снегу тебе бы стоило заняться врачеванием моих ран. Твоими стараниями я весь в ссадинах».

Из воздуха упало перо и покатилось по блестящему красно-коричневому ночному столику. Неведомо откуда в пере были чернила. Досадуя на прерванное чтение, я схватила перо и написала: «Зализывай свои раны сам, а меня оставь в покое».

Бумага исчезла.

Листка не было достаточно долго, гораздо дольше, чем требовалось для написания ответа: «Мне было бы куда приятнее, если бы мои раны зализала ты».

У меня заколотилось сердце — быстрее, еще быстрее. По телу разлилась жаркая волна. Я несколько раз перечитала эту фразу. Вызов?

Пряча улыбку даже от себя, я написала: «И откуда начинать зализывать?»

Лист исчез раньше, чем я успела поставить вопросительный знак.

Риз опять задержался с ответом. А потом: «Начинай откуда хочешь, Фейра. Я бы предпочел, чтобы сразу отовсюду, но, если понадобится, выберу».

Я ему ответила: «Будем надеться, что мое зализывание окажется лучше твоего. Я помню, как ты жутко действовал в Подгорье».

Вранье, конечно. Он слизывал мои слезы в самый жуткий момент моей жизни, когда я была на самой грани. Когда казалось: еще немного, и меня не станет.

Риз это делал, чтобы меня отвлечь, чтобы я продолжала злиться. Злость лучше пустоты в душе. Злость и ненависть — самое лучшее топливо для отчаявшейся души. Его хватает надолго. А для уравновешивания он послал мне музыку.