Полиция - Ю. Несбё (2013)

— Вот именно. Мы никуда не пойдем. И в нашем распоряжении будет все время мира, хорошо?

— Хорошо.

— Замечательно.

— Ты уверена? Ну, если мое ворчание доставляет тебе радость, я с удовольствием еще поворчу.

Ее смех. Один только смех.

— Как Олег?

Она рассказала. Пару раз он улыбнулся. Как минимум один раз посмеялся.

— Сейчас я должен повесить трубку, — сказал Харри, дойдя до дверей ресторана «Шрёдер».

— Да? А что у тебя за встреча?

— Ракель…

— Я знаю, что не должна спрашивать, просто здесь так скучно. Слушай!

— Да?

— Ты меня любишь?

— Я люблю тебя.

— Я слышу шум движения, значит, ты находишься в общественном месте и вслух говоришь, что меня любишь?

— Да.

— Люди оборачиваются?

— Я не смотрел.

— Наверное, будет ребячеством, если я попрошу тебя сделать это еще раз?

— Да.

Снова смех. Господи, он сделает что угодно, только чтобы иметь возможность его слышать.

— Ну и?

— Я люблю тебя, Ракель Фёуке.

— А я люблю тебя, Харри Холе. Позвоню завтра.

— Привет Олегу.

Они закончили разговор, Харри открыл дверь и вошел.

Силье Гравсенг в одиночестве сидела у окна в глубине помещения. Стол, за которым она находилась, когда-то был постоянным местом Харри. Ее красная юбка и красная блузка на фоне больших старых столичных пейзажей, висящих на стене позади нее, казались пятнами крови. А рот ее был еще краснее.

Харри уселся напротив нее.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — кивнула она.

Глава 38

— Спасибо, что так быстро пришла, — сказал Харри.

— Я пришла полчаса назад, — сказала Силье, кивнув на пустой бокал на столе.

— Неужели я… — начал Харри, посмотрев на часы.

— Да нет. Просто не могла больше ждать.

— Харри?

Он поднял глаза:

— Привет, Нина. Сегодня ничего не надо.

Официантка исчезла.

— Торопишься? — спросила Силье.

Она сидела с прямой спиной, сложив обнаженные руки под облаченной в красное грудью. Грудь ее оказалась в рамочке из голой кожи. Лицо Силье все время меняло выражение и из кукольно-красивого превращалось во что-то иное, во что-то почти страшное. Единственное, что оставалось неизменным, — это напряжение во взгляде. У Харри было ощущение, что, обладая таким взглядом, можно заметить малейшее изменение в настроении и чувствах. И что сам он слеп. Потому что он видел только напряжение и ничего больше. Желание чего-то, ему непонятного. Потому что она хотела не только этого, не одной ночи, одного часа, десяти минут полового акта, имитирующего насилие. Все было не так просто.

— Я хотел поговорить с тобой по той причине, что ты дежурила в Национальной больнице.

— Я уже беседовала об этом со следственной группой.

— О чем?

— Говорил ли мне что-нибудь Антон Миттет перед тем, как был убит. Не ссорился ли он с кем-нибудь, не было ли у него связи с кем-нибудь из сотрудников больницы. Но я ведь им сказала, что это не было отдельно взятым убийством, совершенным ревнивым мужем, это работа палача полицейских. Ведь это так, правда? Я много читала о серийных убийствах, ты бы заметил это на своих занятиях, когда мы дошли бы до этого.

— Нет никаких занятий о серийных убийствах, Силье. Я хотел спросить, видела ли ты, как кто-нибудь входит и выходит из палаты, пока ты там сидела, было ли что-нибудь выходящее за рамки установленных правил, что заставило тебя удивиться, короче говоря, что-нибудь…

— …чего там не должно было быть? — Она улыбнулась. Белые молодые зубы. Два из них неровные. — Это из твоего занятия.

Спина прогнулась больше, чем надо.

— Ну?

— Ты думаешь, что пациент был убит и что Миттет к этому причастен?